Баронесса еще никогда не улыбалась ей так: таинственно и холодно, точно фреска из старинного языческого храма. Такое Маша видела на лаковых миниатюрах в бытность их прошлогодней поездки в столицу, на Святки.
— Даю, — с готовностью кивнула девушка.
— Не спеши, — мягко возразила баронесса. — Это должно быть слово чести. Истинной чести благородной девицы.
— Ну конечно, — нетерпеливо закивал Маша. — А в чем, в чем секрет, Ма Шер?
— Должна тебе сказать, что время игр, увы, прошло. И я тебе сейчас говорю о вещах исключительных, от которых, быть может, зависит сама жизнь моя.
— Как это? — озадаченно спросила девушка. — Отчего же?
Баронесса отпила кофе, звякнула мельхиором десертной ложечки, выдерживая драматическую паузу.
— Оттого, моя милая, что любовь порою превыше жизни. Ты согласна?
Маша вспомнила все, что она знала об этом из романов, поменьше — рассказов подруг и совсем чуточку — из жизни. И осторожно кивнула.
— Пей кофе, миленький дружочек. Тебе еще предстоит узнать об этом так много…
— А есть ли что-нибудь… выше любви? — замирая сердцем, спросила девушка.
Баронесса смерила ее внимательным и пристальным взглядом.
— Ну а сама-то ты как думаешь?
— Наверное… наверное…
Она задумалась на мгновение. Но оно показалось ей вечностью — столь мало существовало сейчас для Маши вещей важнее любви!
— Быть может, честь?
Она испытующе взглянула на старшую подругу. И та ласково улыбнулась в ответ.
— Молодец, моя милая. Именно честь. Хотя…
Амалия Казимировна легко вздохнула.
— Хотя случаются в жизни моменты, Мари, когда возможно забыть ради любви обо всем на свете. Даже…
Она мягко остановила готовое вырваться у девушки удивленное восклицание.
— Нет-нет, это только в принципе. Честь для девицы превыше всего. Как, впрочем, и для замужней женщины. Да-да, не более, но и не менее.
Она строго посмотрела на оторопевшую девушку.
— Именно об этом мне и необходимо поговорить сейчас с тобой, Мари.
Чувства переполняли девушку, и лоб пылал так, что казалось, приложи к нему спичку-серник — моментально вспыхнет. Маша Апраксина нежданно для себя вдруг прикоснулась к настоящей, взрослой жизни женщины, да что там — просто шагнула в нее, не зная ни правил, ни дорожек, ни даже нужных слов.
Андреевская помещица, баронесса Амалия Казимировна фон Берг, уже десять лет состоявшая в тихом и уютном браке с крупным адвокатом Юрьевым, невзрачным и мнительным человеком, бывшем тем не менее на хорошем счету у начальства, была влюблена. Это, казалось бы, давно угасшее чувство, сродни теплому воспоминанию, как флер модной английской nostalgia, теперь вот возродилось, как искра, что теплилась в душе, и вдруг в мгновение ока ожила, вспыхнула, согрела.
