Он приехал к ней, Маша это чувствовала всею своей женской натурой. Поэтому она не вышла к нему, а ожидала в «письменном кабинете», тщетно пытаясь унять бешеный стук взволнованного сердечка и успокоиться.
Так и есть. Она услышала, как гость вышел из папенькиного кабинета. Затем быстро прошел по коридору и на мгновение замер у дверей. А потом к ней тихо постучали.
— Войдите, — срывающимся голосом ответила наша героиня.
— Доброе утро, Мария Петровна, — молвил вошедший Владимир Михайлович. — Как вы почивали?
— Спасибо, хорошо, — пролепетала девушка.
— Мне показалось, Мария Петровна, что мы вчера не завершили наш разговор, — немного помедлив, сказал Решетников.
— О жемчуге? — переспросила Маша, предварительно опустив глаза и прикрыв их своими чудесными длинными ресницами.
Капитан покачал головой.
— Полагаю, прежде всего о нас с вами.
Теперь ответом ему было молчание. Маша неплохо усвоила давние уроки милого дружочка Амалии Казимировны по части любовных баталий и тонкому искусству изящного флирта. Ты пришел капитаном, стало быть, и говорить нынче тебе, любезный… майор!
— Это касаемо неких писем, — медленно произнес Решетников. После чего испытующе глянул на девушку.
Ах, вот в чем дело?!
И нежная, ласковая кошечка разом выпустила острые коготки!
— Право, даже не знаю, о чем вы, Владимир Михайлович, — обманчиво кротким тоном заметила наша героиня. — Ежели только о «срочном, по службе» и «оттого в высшей степени неотложном…»
В этом драматическом месте наша героиня взяла такую тонкую и артистически выверенную паузу, что ей, наверное, рукоплескал бы сам великий актер больших и малых императорских театров Щепкин!
— …то можете не трудиться понапрасну, прошу вас. Слова эти я помню еще из письма. И миниатюрку тоже, с графическим портретом.
Капитан тем временем внимательно слушал ее. По бледному, но бесстрастному лицу Решетникова трудно было прочесть его истинные мысли. И тогда девушка решила нанести своему незадачливому кавалеру последний и расчетливый удар.
— Правда, мне отчего-то помнится, что письмо было подписано совсем другим именем? — невинным тоном осведомилась наша коварная прелестница. — Каким-то Сергеем Леонидовичем, если только мне память не изменяет.
Решетников по-прежнему хранил молчание. Что ж, не велика беда. В конце концов, не сможет же он отмалчиваться вечно?
— Откуда же тогда вам известно содержание чужого письма?
— Не чужого, — наконец нарушил тишину Решетников. — Совсем не чужого, Мария Петровна.
