Супруга же его удивленно смотрела на гостя, явно ожидая ответа.
— На фиг, — вынужден был повторить бедный капитан, готовый в эту минуту провалиться сквозь землю.
— Как же это? Поясните, капитан! — озадаченно пробормотала Анна Григорьевна, в то время как дочь с супругом буквально давились со смеху.
Что оставалось делать незадачливому гостю? Решетников вздохнул, быстро сложил пальцы и показал хозяйке кукиш. Видимо, для наглядности.
Тут уж наступила действительно немая сцена в духе бессмертного гоголевского «Ревизора».
Анна Григорьевна в замешательстве смотрела на гостя, осмелившегося преподнести ей в собственном доме натуральную дулю! А за столом уже гремели раскаты поистине гомерического хохота, к которому в скором времени присоединились и Фрося, и капитан, да и сама хозяйка.
— А я-то, я-то старая клуша, никак в толк не возьму, про что Владимир Михайлович мне битый час талдычит! — поминутно всплескивала руками хозяйка и вытирала платочком из уголков глаз слезы — так самозабвенно Анна Григорьевна по ее собственному признанию уже давно не смеялась.
Наконец страсти немного улеглись, чему в немалой степени способствовал поданный Фросин суп — французский бульон консоме. Только Маша против всех приличий настойчиво стучала вилкою по столу, требуя окончания истории. Впрочем, до приличий ли тут уж было, коли самой хозяйке припарадно поднесли чуть ли не к самому носу дулю!
— А государь? Что государь-то? — первым делом спросила хозяйка, как только прошли приступы всеобщего смеха, и рассказчик обрел, наконец, способность говорить и изъясняться членораздельно.
— Изрядно, — похохатывал вслед за супругою инженер. — И все же, Владимир Михайлович, как хотите, а Машенька-то с Аннушкой правы! Уж извольте докончить свою историю, милости просим.
— Просим, просим! — теперь уже принялись хором скандировать и хозяева, а Маша так еще и громко зааплодировала.
— Что ж, видит бог, вынуждаем творить за столь хлебосольным столом безобразия и нарушать приличия напропалую, — притворно возвел очи к небу капитан. — Вот что случилось далее.
Таким было брошенное на ходу веское монаршее слово, — а мужчины за столом, конечно же, знали, что капитан весьма сгладил и смягчил действительное царское выражение. Но процитировать дословно слова российского самодержца, произнесенные им в этой истории, Решетникову было никак невозможно. Ибо не все, что вылетает из уст даже самого государя императора, предназначено для нежных дамских ушек!
