— Товарищ майор, вам что, плохо? — с тревогой в голосе сказал Иван, увидев, как офицер побледнел.
— Нет, нет, это я свое вспомнил… Знаешь что, — вдруг перешел майор на ты, — дай мне, пожалуйста адрес твоего отца, а пока давай запишем показания.
И Иван, продиктовав адрес родителей, стал рассказывать. Яков Иванович записал, не перебивая, и только когда сержант замолчал, спросил:
— А ты видел, когда подбежал к тумбочке, что возле нее лежал дневальный?
— Вы знаете, не видел, а вот когда я очнулся, сразу же увидел Петрова — он лежал одетым в шинели и валенках, остальные были все раздетые, я сразу догадался, что он дневальный. Я попробовал встать, но опять потерял сознание. — Сержант стал возбуждаться и Яков Иванович прекратил дознание, сказав:
— Хорошо, хорошо, только ты не волнуйся, все наладится, я еще к тебе зайду, — и он, поднявшись во весь свой огромный рост, пригнувшись, вышел из изолятора.
А Иван так и остался в этом тесном кунге, вдвоем с таким же, как он, парнем, чудом избежавший смерти в этом суровом и богом забытом краю.
На станцию стали поступать телеграммы почти с одинаковым текстом: «Родители такого-то, такого-то прибыли в Магадан, ждем рейса». Офицеры стали думать, где разместить всех, а набиралось их, родственников погибших, около сорока человек. Это и жилье, и питание, да плюс к тому из Магадана ждет вылета спецрейсом взвод МВД и спецохраны, следователи и прокурор.
Решили в общежитии переселить офицеров и сверхсрочников в одну комнату, а все остальные приготовили для приезжих. К вечеру этого же дня умер еще один солдат, а поздней ночью — второй. Таким образом на станции находилось уже тринадцать трупов, помещенных в промерзшем кунге, и два преступника, сидевших в теплом коридоре бани. Вот в такой обстановке и несли службу офицеры и солдаты этой затерявшейся в бескрайних просторах тундры тропосферной радиорелейной станции. А среди них — офицер и сержант, носившие одну и ту же фамилию, так до конца и не разобравшиеся, кто же они друг другу — просто однофамильцы или близкие родственники?
А дни шли. Первым на станцию прилетел вертолет МИ-8 со взводом МВД, прокурором и следователем. Яков Иванович облегченно вздохнул. За каких-то двадцать минут передал преступников, потом следователю — листы опросов свидетелей и уже через два часа стоял в комнате, где расположился прокурор.
— Может, теперь я к себе на станцию могу улететь? — спросил он.
— Нашу работу вы сделали, претензий нет, доложите своему начальнику и… в путь.
