Была темная зимняя ночь, уже давно прозвенел «отбой», и сержант Сердюченко, как и другие солдаты и сержанты, уснул сладким юношеским сном, когда в коридор казармы, где расставлены столы и он по вторникам и пятницам выполнял роль класса, где проводились занятия, вошли сержант Филиппов и рядовой Ямада. Они подошли к стоявшему тут же у тумбочки с телефоном дневальному рядовому Петрову.
— Петров, — сказал сержант, — ты не хотел, бы рвануть в Америку?
— Еще чего захотел! — сказал Петров. — Да и кто тебя туда пустит?
— А мы никого и спрашивать не будем, — вставил Ямада. — Смотри, чтобы не жалел потом.
Филиппов был дежурным по роте (до этого случая ходили в наряд сержанты), потом оставался еще и за старшину роты, поэтому ключи были у него все, в том числе и от ящиков с боеприпасами.
Сержант и солдат открыли оружейную комнату, взяли два запасных цинковых ящика, патронов, положили в вещевые мешки по одному в каждый, взяли два автомата, по четыре снаряженных магазина, лежавших в НЗ и снова подошли к дневальному. Стоило последнему только нажать одну из кнопок, над которой красовались надписи «Боевая тревога» и «Учебная тревога», трагедии бы не произошло, но солдат, впоследствии говоривший, что не верил в серьезность намерений своих сотоварищей, никак не прореагировал и спокойно стоял у тумбочки.
— Ну, так что, идешь с нами? — спросил опять Филиппов.
— Вы что, серьезно? — только и успел проговорить Петров, как Ямада ударил его ножом в шею.
Кровь хлестнула прямо по глазам невысокого солдата, мать которого была якутка, а отец японец. Петров рухнул прямо возле тумбочки лицом вниз. Бандиты нанесли ему еще три ножевые раны в спину через шинель и подшинельник. Потом с разных сторон по одному стали заходить в кунги, где спали солдаты, и расстреливали их в упор. Началось что-то страшное. Парни закрывались одеялами, кровь хлестала по стенам, на которых висели фотографии родителей и девушек, любимых артистов и кинозвезд, душераздирающий рев стоял в казарме, когда в последнем кунге проснулся Иван. Ничего не понимая, он буквально вылетел в проход между кунгами и прямо перед собой увидел Филиппова, стоящего с автоматом в руках. Иван не знал, что именно он и поливал огнем по своим сверстникам. В одних трусах Иван рванул по проходу и, буквально сбив Филиппова с ног, вылетел в коридор, где стояла тумбочка дневального, и нажал сразу обе кнопки тревоги; ревущие звонки понеслись по всем точкам станции.
