— Меня, Тамара Акимовна, сильно боятся, потому что я для них неспокойный человек, все замечаю-примечаю, где что плохо… где, вернее говоря, какой непорядок имеется, и сразу — раз! — к директору или парторгу, так и так, говорю, нужны самые решительные меры. Я, говорю им, тоже хозяин завода, у нас, говорю, любой человек хозяин, поэтому я требую полного и безоговорочного принятия мер.
— Или, опять же, собрания взять. Кто самый активный выступальщик? Конечно, Вахтомин. Кто придет и расшевелит эту неподвижную массу? Вахтомин. Кто первый проголосует за повышенные социалистические обязательства? Вахтомин. Кто первый придет на коммунистический субботник?
— Вахтомин, — закончила за него Тамара Акимовна.
Долгое время она не могла выработать своего отношения к Клавдию Сергеевичу. Все его разговоры о комбинате, о комбинатских делах, о том, как он один ведет борьбу за порядок и дисциплину, старается, чтобы производительность в цехах, да и не только в цехах, но и на всем комбинате увеличивалась с каждым днем — все эти разговоры забавляли Тамару Акимовну. Она была уверена в том, что Клавдий Сергеевич просто-напросто не может найти другую тему для беседы. Да и где Вахтомин мог найти ее, если книг он не читает, газет — тоже, приемника в доме — и того нет у него.
О покойной жене он тоже вспоминал вскользь, как о чем-то малосущественном и неинтересном. Почти ничего не говорил о сыновьях. На первом плане стояла у него производственная тема. Тамара Акимовна, слушая Вахтомина, скучала и думала о том, что вот человек, который не знает других радостей, кроме своего дела, который может сутками пропадать на комбинате и, вернувшись, сутками говорить о том, что сделал сегодня. Такая односторонность в Вахтомине казалась Тамаре Акимовне неестественной. Она решила, что смерть его жены Александры так сильно повлияла на Клавдия Сергеевича, что только в работе и разговорах о производстве он ищет и находит успокоение. Тамара Акимовна решила, что Клавдий Сергеевич говорит так много только потому, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями. Мрачное выражение Вахтоминского лица она приписывала тем же причинам, и, как могла, старалась отвлечь его от невеселых мыслей. Тамара Акимовна жалела этого человека; но ведь говорят в народе: «Она жалеет его!», когда хотят сказать: «Она его любит!»
Тамара Акимовна ошиблась, и скоро ей предстояло узнать об этом.
Однажды вечером Клавдий Сергеевич пришел к ней торжественный и молчаливый. Он важно сел за стол, аккуратно подтянув брюки, попросил Тамару Акимовну сесть напротив и, прочистив покашливанием голос, сказал:
