Часов в одиннадцать я добралась до своей квартиры, полумертвая от усталости, раздраженная, приняла душ, о котором так мечтала, очень горячий, только что не крутой кипяток, выпила чай с бутербродами, приготовленными моей тетей, той самой — из Армеро, и ближе к полуночи я уселась расшифровывать записи с услышанными в тот вечер исповедями, и тут на моем письменном столе зазвонил телефон.
Это был ночной дежурный из «Мы», он сообщил, что в редакцию пришел какой-то мальчик и спрашивает меня. Дежурный соврал ему, что у него нет моего номера телефона, как и принято в журнале, чтобы защитить от постороннего вмешательства частную жизнь сотрудников редакции, но мальчик так настаивал и был в таком отчаянии, что дежурный, пожалев его, все-таки позвонил мне на тот случай, если речь шла о чем-то действительно серьезном.
— Мальчик говорит, что его зовут…
— Орландо, — перебила я. — Дайте мне его, пожалуйста.
Судя по голосу, Орландо был сильно взволнован, но говорил он так быстро, что я почти ничего не поняла. Я назвала ему свой адрес и сказала, чтобы он попросил дежурного помочь ему поймать такси, которое я оплачу по приезде.
Орландо ввалился в мой дом растрепанный, с круглыми, как у совы, глазами, он не согласился ни снять мокрые ботинки, ни выпить горячего «Мило»[13]. По его словам, дело не терпело отлагательств, он приехал за мной и нам нужно было немедленно отправляться в Галилею, потому что, как он сказал, «для нее настал день Страшного суда».
— Но что мы можем сделать там в такой час?
— Вставайте, Мона, вы должны поехать, — повторял он, дергая меня за рукав.
— Подожди, Орландо, давай рассуждать здраво. Присядь и объясни мне толком, что происходит.
— Вода. Она смоет дома.
— В таком случае давай позвоним пожарным или в службу чрезвычайных ситуаций, кому-то, кто не даст случиться беде. Я сейчас подумаю, кого нужно известить…
— Нет, Мона, нет, они ничего не сумеют сделать. Вы единственная, кто может.
— Я? Скорее всего, нам даже не удастся добраться туда под таким-то дождем.
— Вы единственная, кто может.
— Каким образом?
— Успокоив ангела. Все это происходит по его вине.
— По его вине? Что же он сделал?
— Вы помните, что я говорил вам о разгневанном ангеле? Да, это и случилось. Имейте в виду, ангел опять стал разящим и в гневе он способен разрушить мир…
— Разящим? Что ты хочешь сказать?
— Ну, с ним случился припадок.
— Какой еще припадок?
— Ну, дело в том, что его, когда поражает судорога, швыряет об стену, как тряпичную куклу, спина кривится назад, представьте, позвоночник выгибается дугой, и еще в нем просыпается такая силища, что даже Свит Бэби Киллер не может его удержать, и он какает под себя и пускает слюни, а глаза наливаются кровью…
