— Поезжайте, — махнул рукой папа. — Надеюсь, голова на плечах у тебя сохранилась.
У него был недовольный голос. У него было недовольное лицо. Его губы сжались тонкой ниткой, глаза сузились до щелей. Но это была моя победа. Папу трудно сдвинуть с его особого мнения. Невозможно. Никому. А я победила! Это была моя маленькая победа. Великолепно! Распрекрасно! В высшей степени превосходно!
— Мы едем, — сказала я Ване. — Папа благословил!
— Меня тоже? — смущенно рассмеялся Ваня.
— Тоже, — легко сказала я.
Я собиралась ехать в путешествие с человеком, которого совсем не знала. Он меня позвал, я ему доверилась. Легко. Разве я знала, что мне придется полностью измениться? Ничего не знала. Поехала за другом милым. И стала другой. Совсем.
Ваня вытаращил глаза, увидев мою боевую экипировку. На мне не было каски и одежд цвета хаки, но содержимое рюкзака представлялось мне весьма полезным. Я не взяла только ружье, даже при наличии разрешения на оружие могла приключиться какая-нибудь канитель с органами правопорядка. А звонить папе… Лучше не надо.
— Зачем все это? — рассмеялся Ваня.
— А как же пустыня, горы и ни одного человека в радиусе ста километров? — удивилась я. — Насочинял?
— Нет. Но я без этого как-то обходился. Раньше.
— Ну и обойдемся, — великодушно сказала я и бросила в багажник рюкзак. Привычно.
Я умыкнула у папы кучу всякой дребедени, а, оказывается, она не нужна. Не нужна так не нужна. Ничего страшного. Мы без этой дребедени сами прекрасно раньше обходились. Я улыбнулась, вспомнив Ванины вытаращенные глаза. Впечатление я произвела. Это точно. Индиана Джонс отдыхал. Я девушка на понтах. Болезнь у меня такая. Слабость. Всем женщинам дозволена какая-нибудь слабость. Вот женщины себе ее и дозволяют. Остальные отдыхают.
— Доедем? — Я пнула по колесу старого «Мицубиси Паджеро».
— Сомневаешься?
Ваня по-газельи заглянул мне в глаза, я вытянула губы трубочкой. Он рассмеялся и поцеловал меня. Мы целовались под моими окнами сто лет, а когда обернулись, мой взгляд наткнулся на папу. Он стоял, заложив руки в карманы, и смотрел на нас. Холодно и изучающе.
— Не привезешь мою дочь назад живой, здоровой и счастливой, то…
Папа сложил пальцы пистолетом и выстрелил Ване в лоб. Точно в середину.
— Понятно, — серьезно ответил Ваня. Как-то моим мужчинам не шутилось.
Я обняла папу и уткнулась лбом в его подбородок. Кудряшками в его губы.
— Лучше пожелай, чтобы Ваня явился домой живым, здоровым и счастливым.
