— Когда я могу отдать вам долг? Не люблю быть кому-то обязанным.
— Долг?
— Разумеется. Как джентльмен, я должен вернуть вам те три поцелуя, которыми вы меня угостили. Буду рад сделать это при первой же возможности.
— Вчера я слушала вас с большим интересом, — сказала Рита, поднимаясь. — Сегодня вы или не в духе, или считаете плохую шутку хорошей. Знаете что? Давайте просто обо всем забудем.
— Извините. — Глеб снова взялся за книгу, которую отложил за минуту до этого. — Я просто хотел вас развеселить.
— Веселья мне на сегодня, пожалуй, хватит. Ну я пойду. Вам что-нибудь нужно?
— Нужно.
— Что?
— Чтобы вы перестали говорить мне «вы». Как-никак у нас скоро свадьба, а такое событие к чему-нибудь, да обязывает.
— Ладно, — легко согласилась она. — Но только обоюдно. В конце концов, вы даже меня старше.
— Так, значит, «ты», Рита?
— «Ты»… Глеб.
* * *
…Она прошла на кухню, поставила чайник и встала у окна, перебирая в памяти события такого богатого на эти самые события дня. Злость, распиравшая ее, отступала и растворялась в сумраке за окном. На смену приходили пусть другие, но такие же невеселые мысли: что теперь будет? Чем заниматься? Что делать? Что ее ждет в будущем?
Для того чтобы пробовать искать работу на других телеканалах, у нее был слишком маленький багаж: практически полное отсутствие удачных работ, опыта, идей, да еще и тот самый пресловутый «волчий билет», который, она знала, ей выпишут в самое ближайшее время… И чем же она будет заниматься в этой огромной, бездушной Москве? Что есть, пить, чем платить за квартиру? Как ни крути, приходилось признать, что в схватке с мегаполисом она потерпела полное поражение.
— Неужели придется возвращаться в Тверь? — вслух сказала Рита, продолжая вглядываться в темноту за окном, как будто надеялась, что оттуда к ней придет ответ.
Горькие Ритины мысли прервала резкая трель телефона. Девушка вздрогнула и с минуту смотрела на него, не в силах заставить себя снять трубку. С некоторых пор телефонные разговоры не сулили ей ничего хорошего.
— Да? — в конце концов сказала она.
В ответ закричали так, что трубку пришлось отнять от уха чуть ли на полметра.
— Ненавижу тебя! Ненавижу! — Она с трудом узнала Викин голос, искаженный визгом и рыданиями. — Будь ты проклята! Чтоб тебе счастья не знать никогда, слышишь?! Ненавижу! Я тебя ненавижу! Он сказал, чтобы я убиралась — навсегда! Он спустил меня с лестницы! Но не надейся, что теперь у тебя что-нибудь получится! Тебе тоже не на что рассчитывать! Потому что он сказал, что мы обе ему надоели! Обе! А все из-за тебя!!!
