— Ну все! Хватит. Сеанс окончен, — твердо сказал Васька, притормаживая у тротуара. — Иди отдай ему брюки.
Натка мгновенно придала лицу серьезное, деликатно-сочувственное выражение и выскочила из машины. Рита положила ногу на ногу и закурила, глядя, как оба они идут по направлению к ближайшему кустарнику, где Забелин, наверное, хотел привести себя в надлежащий вид.
— Марго, а ведь тебе у нас больше не работать, — тихо сказал Отойди-не-Отсвечивай. — Выкинут тебя в два счета и без выходного пособия… Я Костяна не первый год знаю. Он хороший парень, свой, но… как бы тебе сказать… обид никогда не забывает. Поторопилась ты, старуха, со своей местью. Помолчать бы надо было. Отойти и не отсвечивать. Рано или поздно забылось бы все…
— Не забылось бы, — отрезала Рита. — Я тоже обид не забываю.
— Не ожидал от тебя.
— А я от тебя не ожидала. «Поторопилась ты…», — передразнила она. — Какие вы все… Трусы последние, вот кто. Он сегодня меня в курилке шлюхой назвал и сволочью, и рядом народу куча стояла, и хоть бы кто заступился! Слушали, разинув рты! Цирк вам был. А еще мужики. «Выкинут…» Да я сама уйду, понял? Я, я, это я сама не желаю с вами работать!
— Ну и дура. Тебя же не просто прогонят — тебе такой волчий билет выпишут, что с ним тебя даже в программу «Сельский час» девочкой на побегушках не возьмут. Кто ты — а кто он…
— Плевала я!
Не дожидаясь, пока Забелин с Наткой перейдут дорогу и сядут в машину, Рита выскочила из автомобиля и пошла в обратном направлении, к дому. Она делала над собой огромное усилие, чтобы не обернуться, и очень старалась, чтобы ее прямая спина выражала максимум презрения и независимости.
* * *
Глеб ждал ее. Конечно, Рита понимала, что надо объясниться, и поэтому зашла к нему сразу.
— Только не спрашивайте меня, что все это значит, — сказала она, присаживаясь на стул возле дивана. — Я так устала сегодня, что совсем нет сил для каких-либо объяснений.
— Хм… Подобный исход дела меня ни в коем случае не удовлетворяет, но я вынужден покориться. Хотя предупреждаю — ненадолго. Вы просто пользуетесь моей беспомощностью, негодяйка. Впрочем, об основных мотивах можно было догадаться. Для кого разыгрывался спектакль? Для того, высокого в светлом костюме или для толстячка в жилете, с которым я видел вас на выставке?
— Для высокого.
— Хм… Кто он? Отставной бойфренд?
— Что-то вроде того. Я не хочу об этом говорить.
— Хм… Опять же покоряюсь. Но один вопрос можно?
— Один — можно.
