— Чуть не забыла! Милый, спасибо тебе за прекрасную ночь. Ты был просто великолепен.
— Несмотря на мою больную ногу? — приподнял бровь Сваровский. Он очень быстро пришел в себя, и теперь глаза Глеба откровенно смеялись.
— Ну! Нога в этом деле дело второстепенное, — игриво заметила Рита.
— Да? Тогда возвращайся поскорее. Продолжим.
— Ой, не говори мне такие вещи! Я вся уже горю от предвкушения.
— Рита! Мы уходим, — вмешалась Натка. — До свиданья, Глеб. Приятно было познакомиться.
— Взаимно. Ну что же, до скорой встречи.
— До встречи. А… а до какой встречи?
— Как же. Вы же придете на нашу свадьбу?
— А. На свадьбу. Ну да. До свидания.
«Ой, как хорошо, что он все понял, — с облегчением думала Рита, спускаясь по ступеням. — Или не понял ничего, но все равно решил мне подыграть. Сообразительный. Черт возьми, вот это называется — настоящее везение!»
* * *
Выйдя из подъезда, они остановились. Натка и Васька выглядели до крайности смущенными. Никто из них не мог заставить себя посмотреть на Забелина. А Рита, напротив, не сводила с него глаз. Она была спокойна и хладнокровна, как сорок тысяч удавов.
— Ну? — именно ей и пришлось нарушить молчание.
— Что? — буркнул Забелин.
— Что — что? Снимай штаны, вот что!
— Рит… — вмешалась Натка. — Рит, не надо…
— Еще чего! А кто говорил, что его слово — закон? Снимай штаны! Или завтра вся редакция узнает, что ты трепач!
— Оставь его, Марго, ну что ты, в самом деле!
— Я жду!
— Послушай, — разжал зубы Забелин. — Хватит кривляться. Ты же прекрасно понимаешь, что это была шутка.
— Ничего подобного! Если бы вы все не увидели того, что увидели, то завтра он бы силой заставил меня танцевать на столе стриптиз, да еще из соседних редакций народу бы нагнал на это посмотреть!
— Ну… а ты прости.
— Черта с два! Снимай штаны!
На по-прежнему бледном лице Забелина отражалась вся гамма чувств: с одной стороны, он, известный телеведущий и безусловная звезда не мог, ну просто никак не мог позволить себе совершить обещанный моцион от Ритиного дома до метро, оставаясь в одном исподнем. С другой стороны — оказаться в глазах подчиненных трепачом было еще хуже. Тем более что эта дрянь была права — завтра о том, что он, Константин Забелин, не сдержал данное прилюдно слово, будет знать вся редакция. В их среде это было позорнее, чем пробежаться по улице без штанов.
Помедлив еще секунду, Костя положил руку на ремень брюк.
— Снимай-снимай! Трусы можешь оставить. Если они у тебя свежие.
