— Нет, было бы все-таки слышно, дом-то совсем близко. А кругом полная тишина…
— Или тут тоже отключено электричество.
— Не каркай!
— Надо просто зайти и постучать в ту дверь… которая ведет в дом.
— Или покричать, — говорит Ампаро и сразу начинает кричать, повернувшись в сторону дома и сложив руки рупором: — Эй! Доброе утро! Есть здесь кто или нет?
Единственным ответом на крики Ампаро служит вновь вспыхнувший вдалеке собачий лай.
— Это я не вам кричала, сволочи! — бурчит Ампаро, оглядываясь на подъем, который они только что одолели.
— Ладно. Надо войти, — говорит Ибаньес, точно набираясь храбрости, но не делает при этом ни шагу.
— Но… мы что, все вместе?.. — спрашивает Ньевес. — Может, лучше…
— Да пошли вы все к черту! «Если надо идти, иди!..» — провозглашает Уго. — Скоро мы станем устраивать собрания, прежде чем посетить сортир! Неужели вы до такой степени напуганы?
— Я — да! — признается Ибаньес. — Не в буквальном, конечно, смысле, но… Впрочем, ты ведь тоже вроде не торопишься туда войти.
— Как здорово, что рядом с нами мужчины! — бросает Ампаро, проходя в калитку и пересекая ту воображаемую линию, которая отделяет дорогу от приусадебного участка. — Пошли, Уго, надо наконец проверить, есть там кто внутри или нет.
Ампаро и Уго шагают к дому, и постепенно, очень робко, за ними подтягиваются все остальные.
— Беда в том, что навстречу тебе в любой момент может выскочить собака, — понижая голос почти до шепота, жалуется Ньевес, замыкающая шествие. — Если ты проникла в ее владения…
— Будь здесь собаки, они уже все давно бы повыскакивали, — успокаивает ее Кова.
— И люди тоже повыскакивали бы, — добавляет Марибель, немного их обогнавшая. — Поэтому у меня дурное предчувствие.
Вблизи дом оказывается куда скромнее и непригляднее, чем виделось с дороги.
Живая изгородь, посаженная вдоль ограды, выглядит неухоженной и местами посохла, так что там и сям возникли проплешины. И скрывает она за собой вовсе не сад, а неровный участок земли, на котором угадываются следы неоднократных попыток устроить газон, а может, и разбить цветочные клумбы; на недоделанной дорожке лежат кучки гравия. Кое-где растут редкие деревья: один лимон, один кипарис и какое-то еще, но оно с меньшим успехом вышло из борьбы с безжалостным летним солнцем и зимними холодами. Есть тут, само собой разумеется, и вездесущие каменные гномики, и внушительных размеров качели в виде диванчика, подвешенного на цепях под навесом, и садовый стол, и барбекю в скрытом от ветра закутке, теперь еще и отгороженном специальной стенкой, как предписывают последние противопожарные указы.
