Конец | страница 21



— Честно сказать, про Ньевес или вообще про кого-то из нашей компании я бы подумал в самую последнюю очередь, — продолжает Ибаньес. — В голове, признаюсь, всплыл какой-то расплывчатый и даже волнующий, если быть откровенным, образ, что-то связанное со школой для девочек, ну, сами понимаете: клетчатые юбочки, гольфы, сражения подушками в общих спальнях. А эта все твердит свое: «Неужели ты меня не узнаешь?», «Ах, какой ты плохой мальчик»… В конце концов у меня зародилась безумная надежда. А почему бы и нет? — подумал я. Почему бы хоть раз в жизни не восторжествовать справедливости? Почему не может существовать странная организация, тайное общество, некий протестный филиал при Шведской академии, который поставил себе целью награждать премией неведомых миру интеллектуалов, безымянных эрудитов, миром еще неоткрытых… Награждать их визитом муз, хочу сказать, самых что ни на есть настоящих муз, которые носят нижнее белье дорогих фирм, а не эти свои ужасные туники?.. Короче, услышав имя Ньевес, я просто чуть не сел. Прости, радость моя, но на несколько секунд, только на несколько секунд… я почувствовал себя эскимосским младенцем, которого раздели догола и швырнули в снег. Пойми, я был так разочарован, когда понял, что речь вовсе не о признании моей насыщенной литературной деятельности, моих так и не напечатанных… а на самом деле даже еще и не написанных творений…

Обе женщины слушают его болтовню, не переставая трудиться и даже не глядя на собеседника; они то едва заметно улыбаются, то укоризненно качают головой, словно хорошо знают, чего можно ждать от этого человека, и поэтому не принимают его слов всерьез.

— Эй! Осторожно! Сейчас у тебя ветчина упадет! — вдруг кричит Ампаро, мельком глянув на Ибаньеса. — Что толку от уймы прочитанных книг, если ты так и не научился разговаривать и одновременно раскладывать ветчину.

— Плавность речевого потока — это качество по преимуществу женское, — отвечает Ибаньес. — Ваша нейронная сеть устроена так… У вас словно имеется автопилот, и ничто не мешает вам…

— Послушай! — возражает Ампаро. — Женщины и мужчины равны между собой, понял? Так, во всяком случае, утверждают люди, сидящие в нашем правительстве.

— Равны? Нет уж! Женщины превосходят мужчин, тут не может быть никаких сомнений. В мире, где пропала необходимость охотиться или сражаться с врагом… способности женщины…

— Много ты понимаешь в женщинах!

Ибаньес отвечает неспешно, без намека на обиду; и создается такое впечатление, будто они с Ампаро продолжают уже много раз повторявшийся спор.