Героем его рассказов был юный аристократ, надменно развалившийся за рулем «штуц-бирката», ощущащующий droit de seigneur (превосходство) над провинциальной знатью Сент-Луиса. Выяснилось, что у него связи с криминальным миром, – возможно, он занимался нелегальной скупкой брильянтов, торговлей белыми невольниками и контрабандой опиума. Когда в середине сентября в Академии начались занятия, такой герой появился на самом деле, замкнутый и таинственный; о его прошлом ничего не было известно. Одри он казался Фламондом из стихотворения Эдварда Арлингтона Робинса:
Фламонд бог весть оттуда Уверенность манер и иностранный лоск Ходили слухи о Танжере, Париже, Лондоне, Нью-Йорке, школе в Швейцарии, где ребята принимали наркотики. Звали его Джон Хемлин, он жил с родственниками в огромном мраморном особняке на Портленд-плейс. Ездил на потрясающем «дузенберге». Одри написал: «Ясно, что он много путешествовал. Всюду следы странствий, и даже знаки эти необычны… запонки из странного тусклого металла, словно поглощающие свет, широко расставленные большие зеленые глаза, рыжие волосы отливают золотом, прямой нос, прекрасные, изогнутые, как лук амура, губы…» – Он зачеркнул «прекрасные» –слишком приторно – и заменил на «безупречные». Новичок с симпатией относился к Одри, отвергая при этом приглашения богатых сынков.
– Скучно мне с ними, – сказал он Одри, и тот вспыхнул от удовольствия. Внимание Хемлина льстило и в то же время смущало Одри. По дороге домой он со стыдом вспоминал мучительные заикания и неуклюжие попытки показаться умным, в уверенности, что Хемлин наверняка его презирает. Но Хемлин – в своей отстраненной манере – оставался дружелюбен. И Одри продолжал долбить по клавишам машинки, исправляя свои неуклюжие разговоры с Новеньким, пока они не начинали блистать остроумием.
Был вечер вторника, 23 октября 1928 года – ясный светлый день, падали листья. Голубое октябрьское небо. Одри подошел к перекрестку Першинг-авеню и Уолтон. Он размышлял о новом рассказе, главным героем которого станет Джон Хемлин. Это был рассказ о призраке, таинственной встрече на Харбор-Бич, где его семья проводила лето.
– Я так и не смог отыскать эту дачу. Но когда я описал мальчика своему отцу, тот сказал: да, был такой Джон Хемлин среди дачников, но погиб в автокатастрофе под Сент-Луисом.
В двух шагах спокойный голос: «Привет, Одри. Хочешь прокатиться?» Хемлин за рулем «дузенберга». Он открыл дверцу, не дожидаясь ответа. Одри сел в машину. Хемлин переключил скорость, и «дузенберг» рванулся вперед так, что дверца захлопнулась сама. Поворот направо на Тейлор-стрит – пронеслись деревья и красный кирпич католической школы, Одри мельком увидел золотой церковный купол, блестевший в холодных лучах. Поворот на бульвар Линделл, дорога на запад, дома и деревья, красно-зелено-желтые пятна, «дузенберг» набирает скорость. Скинкер… окраина. Улицы странно пусты.
