В конце концов, разве он по своей воле оказался в кабинете Шверберга?! И Сергей Эдуардович малодушно, как нашкодивший котенок, никак не хотел вспоминать то, что лазать-то по компьютерным папкам коллеги его не заставлял никто. Не говоря уже про дальнейшее. «Ой, не лукавь, Серый! Кому другому расскажи, а уж себе можешь признаться, что хочется, ох как тебе хочется умыть и уделать своего нынешнего коллегу Шверберга! Так что и нечего тут себе огород городить. Да еще и огород сразу из четырех грядок. Ведь во всей этой истории: а) женщина в опасности; б) женщина — армянка, которую вдобавок еще и зовут „Самсут Матосовна“; в) женщина — подруга Карины. И, наконец: г) дело пахнет неплохими комиссионными». Кстати сказать, именно из-за этих самых потенциальных комиссионных Габузов и затеял всю эту историю с игрой в анонимуса. Ведь откройся Сергей Эдуардович, что он и есть тот самый знакомый Карины, оказавший посильное вспоможение госпоже Головиной в деле с получением ею загранпаспорта, дальнейшие отношения пришлось бы выстраивать исключительно на альтруистской, безвозмездной основе. Ведь это очень некомильфо требовать денег с друзей своих друзей! А деньги Сергею Эдуардовичу были ох как нужны! Поскольку его мизерных адвокатских гонораров не то что шиковать, просто выживать было весьма затруднительно. В общем, как говорят «митьки», не жизнь — а одни только вырванные годы.
«…Твою мать!» — прохрипел Габузов. За секунду до этого водитель «маршрутки» выскочил с соседней полосы прямо перед носом его «жигуленка». Сергей Эдуардович экстренно затормозил, и просто чудом ему хватило каких-то сантиметров расстояния, позволивших все-таки избежать казалось бы неминуемого столкновения.
Постояли, отдышались. Габузов кинул взгляд на часы. «А ведь он опаздывает, опаздывает катастрофически, опаздывает, если можно так выразиться, на свидание», — самолюбие Сергея Эдуардовича почему-то тешило именно такое называние предстоящей встречи в икорном баре «Европейской» с таинственной незнакомкой. Время шло неумолимо, и пора было выныривать из воспоминаний о прошлом, которые, даже будучи и не столь интересными в действительности, всегда со временем опоэтизируются. Особенно когда настоящее оставляет желать лучшего…
«И черт меня дернул ехать туда на машине, будто кто-нибудь узнает, как я добирался, на колесах или на своих двоих», — уже вслух принялся ворчать он, за пятнадцать минут продвинувшись всего лишь от памятника Суворову к ограде Лебяжьей канавки. Пробка с каждой секундой устрашающе разбухала, как на дрожжах.
