— Правду ли говорят, что перед нами уже Московия?
— Это Русь, Россия, — сердито поправил Афанасий Иванович. — Московия — это небольшая область вокруг Москвы. У вас часто по ошибке русских называют московитами. Это все равно что у вас всех французов называть парижанами. Понятно говорю?
— Йа, йа, — закивал Маржере, вглядываясь в простиравшиеся перед ним леса.
В этот солнечный майский день от них исходило светло-зеленое сияние.
— Так много леса! — воскликнул он изумленно. — Сколько дичи, зверья должно быть здесь!
— Хватает, — улыбнулся Власьев. — И дичи и зверья. Особенно волков да медведей! Не боишься?
— О-о! — возмутился капитан, хватаясь за шпагу. — Жак де Маржере не боится даже встретиться со львом!
— Что ж, скоро увидим, — опять улыбнулся Власьев. — Любимая царская забава — глядеть на единоборство ловчих с медведем. Храбрецов царь жалует щедро…
— Один на один с медведем? — изумился капитан. — С каким же оружием?
— Только с рогатиной.
— Ро-га-тина, — старательно выговорил незнакомое слово Маржере.
— Да, это копье с очень широким, в две ладони, жалом.
— Однако действительно не каждый смельчак решится на такое!
— Тем более что медведя несколько дней не кормят и специально дразнят перед боем, чтобы привести в ярость.
— Как в кровожадном Риме, — пробормотал Маржере.
— Что ж, правители, как правило, любят жестокие шутки, — покачал головой Власьев, впрочем, тут же спохватился и добавил: — Однако наш нынешний царь Борис медвежьи забавы не одобряет.
Слуги тем временем принесли из обоза скамейку, обитую красным сукном, отороченным по краям серебряным шитьем. Дьяк грузно сел, а старший слуга налил из сулейки,[2] висевшей на серебряной цепочке у него на шее, ковш прозрачного меду и с поклоном подал Власьеву.
Маржере, чтобы не мешать, отступил на несколько шагов и, увидев, что дьяк, вкушая прохладный напиток, не склонен продолжать далее беседу, повернул к своим ландскнехтам.
Они расположились чуть поодаль весьма живописной группой на свежей весенней травке. Это были славные ребята, рыцари без страха и упрека, всегда готовые прийти на помощь тому, кто, естественно, больше заплатит. Несмотря на благородное происхождение, большинство этих рыцарей не брезговали и разбоем. Впрочем, в то время война и разбой мало чем отличались друг от друга: в том и другом случае больше всего страдало ни в чем не повинное мирное население.
— Что узнал нового, Якоб? — спросил Маржере краснощекий шотландец Роберт Думбар, говоривший, как и все ландскнехты, на чудовищной смеси языков, которые все перепутались у них в головах за время скитаний по Европе в поисках наживы. — Скоро мы получим звонкие русские монеты?
