Во второй раковине я ополоснул тарелку, вилку и стакан. Поставил их в посудомоечную машину.
Съеденное тяжелым камнем лежало в желудке, и я чувствовал себя так, будто поесть мне удалось в последний раз.
«…и этот кто-то отчаянно нуждается в твоей помощи».
Мысленно повторяя слова Аннамарии, надеясь задействовать свой психический магнетизм, как пытался в тот момент, когда безмолвная наездница на жеребце-призраке спасла мне жизнь, загнав на дерево, я вышел из кухни через одну из вращающихся дверей в буфетную.
Потом миновал столовую, уютную дневную гостиную, размерами уступающую большой гостиной, прошел коридором, обшитым деревянными панелями, мимо дверей, открыть которые желания у меня не возникло. За прошедшие пару дней планировка особняка не раз и не два сбивала меня с толку, не только размерами помещений, но и потому, что архитектор, похоже, изобрел новую геометрию прежде никому не известным измерением, и я ничего не мог запомнить. Комнаты соединялись необычным образом, постоянно удивляя меня.
К тому времени, когда я прибыл в библиотеку, маршрутом, который, по моему разумению, никак не мог привести меня туда, меня поразили два момента: глубокая тишина, царившая в особняке, и отсутствие обслуги. В дальней комнате не гудел пылесос. Никто не разговаривал. Никто не мыл выложенные каменными плитами полы и не натирал паркет. Никто не стирал пыль с мебели.
Вчера я впервые воспользовалс я предложением считать первый этаж особняка своим домом и провел какое-то время в комнате для игры в карты и в полностью оборудованном тренажерном зале. Столкнулся только с домоправительницей, миссис Теймид, и горничной, Викторией Морс.
Теперь, стоя на пороге библиотеки, гадая, с чего это в доме так тихо, я осознал, что ни домоправительница, ни горничная не занимались каким-то конкретным делом, когда я на них набрел. Они стояли в комнате для игры в карты и о чем-то увлеченно говорили. Хотя я извинился за то, что помешал им, и собрался уйти, они заверили меня, что здесь уже все сделали и у них дела в другом месте. Они тут же ушли, но до меня только сейчас дошло, что ни одна не держала в руках даже тряпки для стирания пыли, не говоря уже о каких-то более сложных приспособлениях для уборки.
В таком большом доме — лепнина, резные мраморные камины, различные архитектурные детали — миссис Теймид и полудесятку горничных следовало жужжать с утра и до позднего вечера. Я набрел только на двоих и не увидел их за работой.
