Души мертвых, отказывающиеся покинуть этот мир, обычно не склонны к путешествиям, практически всегда остаются в том месте, где умерли. Они не могут отправиться в мультикомплекс, чтобы посмотреть последнюю голливудскую комедию дурных манер и насладиться тридцатидолларовым ведерком попкорна, поджаренным на рыбьем жире, соответствующем всем установленным государством стандартам. После долгих лет постоянного волнения о том, что их ждет на Другой стороне, после долгих лет цепляния за этот мир в надежде увидеть, как их убийцы понесут заслуженное наказание, они имеют право немного поразвлечься.
Я мог представить себе, как эти две души, женщины и коня, мчатся по Роузленду и весело смеются — пусть и беззвучно, — радуясь тому, как легко им удалось убедить простодушного Одда Томаса забраться на дерево и дрожать в ожидании появления несуществующего страшилы, тогда как на самом деле грозило мне только одно: птичка с верхней ветви могла накакать на меня.
А потом страшила появился.
Много страшил.
Первым признаком того, что я не жертва розыгрыша призраков, стал слабый, едкий запах, пробивающийся сквозь листву, добавившийся к ароматам коры, зеленых листьев и желудей, которые все еще висели на дереве.
Хотя не такой насыщенный, как в конюшне, запах озона казался здесь совершенно неуместным. Разумеется, на открытом воздухе им не могло пахнуть так же сильно, как в закрытом помещении. Но так же, как раньше, я не испытывал никаких сомнений в том, что запах этот — предвестник появления чего-то более странного и опасного, чем души мертвых.
Начавшееся изменение освещенности подтвердило мое предположение, что мне предстоит еще одна встреча с теми вонючими тварями, которые могли видеть в темноте. Золотистый утренний свет, сверкающий в зазорах между листьями, стал желто-оранжевым, словно его источник заметно сместился с востока на запад.
Я могу не понимать загадочных фраз, которые слышу от половины встреченных мною людей, но мне по силам достаточно точно определить, когда действительно грядет беда. Если бы я смог найти национальный чемпионат параноиков, то без труда бы выиграл первый приз и удалился на покой.
С лежащим на земле ковром маленьких, овальных, сухих листьев дубовая роща не позволяла живому существу передвигаться бесшумно. Но в любом случае компанию, которая пыталась извлечь меня из ларя для фуража, ни в коей мере не заботила скрытность. Они явились шумною толпой, топая среди деревьев, и сухой треск листьев маскировал разве что их рычание и фырканье.
