Общение с местным населением было, как правило, доброжелательным, но иногда возникали небольшие инциденты. Местные парни-шахтёры побаивались, что приезжие киноартисты отобьют у них девчат, хотя у киношников таких целей и в помине не было. Однажды в местном парке актёр Гулька Мгеладзе, который играл роль молодогвардейца Жоры Арутюнянца, случайно толкнул одного из шахтёров. Тот уцепился артисту за ухо и начал выкручивать. Пришлось актёру взмолиться, чтобы отпустил, потому что завтра в кино сыграть не сможет с такой травмой. Довольный углекоп смилостивился над своим воображаемым соперником…
На глазах у очевидцев и даже участников событий, как вспоминала позже Нонна Мордюкова, играть фальшиво было бы невозможно. Поэтому актёры вкладывали в исполнение ролей всю свою душу. Самым страшным и напряжённым моментом съёмок оказалась сцена казни подпольщиков, которую снимали возле того же шурфа, куда гестаповцы сбросили казнённых. Вокруг съёмочной площадки ещё в разгар дня собрались тысячи людей со всей округи, из самого Краснодона и соседних сёл, хотя сцена, в соответствии с исторической правдой, снималась в основном ночью, начиная примерно с семи часов вечера. А между тем погода стояла холодная, осенняя, но собравшиеся не обращали на холод внимания. Съёмки этой кульминационной сцены велись четыре вечера и ночи подряд, но, как потом выяснилось, самыми лучшими оказались кадры, отснятые в первый раз, ещё до повторных дублей. В итоге именно они и вошли в фильм. Когда свои слова перед казнью выкрикнул Олег Кошевой в исполнении Володи Иванова, многие люди зарыдали, некоторые потеряли сознание, особенно родители погибших молодогвардейцев. Герасимову даже пришлось отказаться от слов, которые должна была прокричать Люба Шевцова, потому что ещё сильнее нагнетать душевное напряжение у сотен плачущих зрителей было уже невозможно.
Хотя в жизни Олег Кошевой и Любовь Шевцова, в отличие от сброшенных в шахту товарищей, были казнены фашистами не в самом Краснодоне, а расстреляны в феврале 1943 года в Ровеньках, где располагалась тогда окружная фельджандармерия, но сила искусства придала трагическую достоверность происходящему в глазах даже тех, кто хорошо знал, как всё было… Некоторых из людей, кому стало плохо, увозили машины медицинской неотложной помощи, предусмотрительно направленные сюда местным начальством. Многим актёрам во время съёмок этой сцены тоже досталось, и не только в смысле высокого морального напряжения, но и в чисто физическом. Шурф был забетонирован, а падать в него «казнённым» предстояло с двухметровой высоты, поэтому внизу были уложены гимнастические маты, чтобы смягчить падение. Но сцена была массовой, актёры падали один за другим. В итоге некоторые разбили головы о торчавшие куски породы, другие вывихнули руки. Добавим ещё, что играть приходилось полураздетыми, в рваных платьях и рубашках, а ведь температура была далеко не летняя.
