В вечерние часы иногда у «Ильичей» собирались друзья, мечтали, кто чем займется после победы революции. Крупская мечтала о коренном изменении школьного дела, о новых методах обучения, о новых учителях.
Накал политических страстей не утихал. Меньшевики всеми средствами продолжают борьбу против ленинцев. Они пытаются подтасовывать сообщения из России, где все больше комитетов переходит на сторону большевиков, начинают форменную травлю Ленина. Надо было хоть на некоторое время вырваться из этой обстановки. И Владимир Ильич с Надеждой Константиновной задумали пешком обойти ряд районов Швейцарии. Вооружившись путеводителем Бедекера по Швейцарии, они составили маршрут.
12 июня, договорившись с Бонч-Бруевичем и Лепешинским о том, что они будут держать их в курсе дела, «Ильичи» выехали в Лозанну, откуда Надежда Константиновна писала Марии Александровне: «Я вообще мечтаю об осени, думаю вплотную засесть за работу. (Мысли о педагогических исследованиях не покидают ее. — Авт.) Обдумываю всяческие меры, чтобы устранить постоянную толкотню, которая страшно утомляет. Сейчас мы в Лозанне. Уже с неделю, как выбрались из Женевы и отдыхаем в полном смысле этого слова. Дела и заботы оставили в Женеве, а тут спим по 10 часов в сутки, купаемся, гуляем — Володя даже газет толком не читает, вообще книг было взято минимум, да и те отправляем нечитанными завтра в Женеву, а сами в 4 часа утра надеваем мешки и отправляемся недели на 2 в горы. Пройдем к Интерлакену, а оттуда к Люцерну… За неделю мы уже значительно «отошли», вид даже приобрели здоровый. Зима была такая тяжелая, нервы так истрепались, что отдохнуть месяц не грех, хотя мне уже начинает становиться совестно». Эта последняя фраза очень характерна для Надежды Константиновны. «Совестно» отдыхать.
Они немного покривили душой, рассказывая Марии Александровне о полном отдыхе. Ведь сюда, в Лозанну, Владимир Ильич вызывал Бонч-Бруевича и Лепешинского. Те застали их в небольшом пансионе уже готовыми к дальнейшему путешествию. «Когда я вошел к нему в комнату, — вспоминал Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, — он возился с укладкой вещей в дорожный сак. Тут была Надежда Константиновна и один из товарищей, очевидно, недавно приехавший. Около комнаты Владимира Ильича была одна свободная, что-то вроде общей столовой. Как всегда, мы были очень приветливо встречены Владимиром Ильичем и Надеждой Константиновной. Владимир Ильич увел нас к себе в комнату и стал тихонько расспрашивать о всех делах…»
