Надежда Константиновна очень обрадовалась, когда узнала, что во Францию приезжают Мария Александровна и Анна Ильинична и Владимиру Ильичу представляется возможность отдохнуть и, главное, увидеть мать — он так ждал этого свидания. Хотелось поехать вместе с ним, но оставить редакцию было невозможно — время горячее. Подготовка к съезду шла полным ходом, надо было Ленина постоянно держать в курсе всех событий. Надежда Константиновна скрывает свою усталость, свою печаль. Никто не должен этого заметить.
Сначала Ленин отправился в Париж. Он прочел здесь реферат на собрании русских политэмигрантов о программе и тактике эсеров. Затем около месяца он прожил с матерью и сестрой в маленьком местечке Логиви на юге Франции. Сюда, в Логиви, пришло от Надежды Константиновны письмо с сообщением, что в Швейцарии предполагается съезд искровцев, работающих в России. Очевидно, этот съезд задумал Дейч, пользуясь тем, что в Швейцарии находились приехавшие из России Лепешинский, Носков, Щеколдин. Эту идею поддержали Плеханов и Аксельрод. Ответное письмо Ленина Надежде Константиновне, одно из немногих сохранившихся из их переписки, показывает нам всю глубину их взаимопонимания, то огромное доверие, которое связывало их. Владимир Ильич пишет: «16.VII.02.
Прилагаю письмо к Аркадию.
Получил сегодня твое письмо, корректуры и деньги. Merci.
Насчет «съезда» в Швейцарии вообще какая-то проклятая путаница выходит. Кто это (прежде всего) задумал «съезд»? Не мы. Это сочинил, вероятно, Б. Н., которого надо бы посерьезнев пробрать за легкомыслие (поездка по загранице, болтовня с Кореневским о съезде и т. д.); если еще не сделала этого, то, пожалуйста, пробери хорошенько. Я бы думал сам, но тебе, кажется, лучше, а то я уж очень сердит… Постарайся всячески наседать на Л. Гр., чтобы разубедить его: он неясно себе представляет, из кого, для чего и как будет этот «съезд».
Твой…
Корректуры, я считаю, возвращать не надо? N’est ce pas?
А что же статья В. И., разве не набрана?
Пожалуйста, не забудь: в моей аграрной статье есть цитата из Булгакова: т.? с.? Так нельзя оставить, и если я не приеду раньше и не увижу еще корректуры, то ты вычеркни не все примечание, а только эти слова: «т. — с. —».
Как-то вечером в начале октября 1902 года раздался стук в дверь. Надежда Константиновна открыла — перед ней стоял Иван Васильевич Бабушкин. Когда он снял шляпу, раздался гомерический хохот Владимира Ильича, смеялась даже всегда сдержанная Елизавета Васильевна — волосы Бабушкина были ярко-малинового цвета. «Это вы в таком виде через всю Европу?» — спросила Крупская. «Меня в целях конспирации после побега из екатеринославской тюрьмы выкрасили каким-то патентованным средством — и вот результат. Сам удивляюсь, как мимо полиции проскочил».
