Получалась на редкость дивная картина: три мужика и одна женщина-рыба. Полотно, достойное Репина или Сальвадора Дали. Скорее, Дали, потому как костюмы собравшихся и отличительный внешний вид, за исключением моего, отдавал крамольным сюрреализмом.
Не мешкая, я развернул папку и подготовил бумаги.
– Hi, boys! – причмокивала Милена. – Wow! This men is my favourite. Cool boy! – и разражалась старушечьим смехом.
– Ты не пожалеешь, что поедешь в Россию. Это страна контрастов. Москва – столица клубного движения, – разводил Плутон. – Ты же не была в России?
– No.
– Вот. Уникальный шанс добраться, к примеру, до Сибири. Ты слышала о Сибири? Суровый край.
Милена не переставала хохотать. Плутон забавлял её как маленькая лысая собачонка (он и в самом деле не мог похвастаться шевелюрой). Плутон не догадывался, что тур в перспективе планировался до Сахалина, иначе пополнил бы географические познания виниловой бестии.
Когда я протянул ей листок и ручку, Милена прекратила хохотать и приняла реально серьёзный вид. Внимательно вчитываясь в договор, напечатанный с примесью незначительных опечаток, она то прищуривалась, то выпучивала зенки, словно увидела на бумаге мадагаскарского таракана.
Мы с Плутоном сидели молча, готовясь отражать удар и предлагать ей премиальные. Стажёры пялились на её целлюлитный зад, прикрытый шортиками с разрезом, и не думали об общем деле. Педерасты! Их карьера давно накрылась медным тазом. Но расстраивать их до обратного приезда было бы слишком жестоко – пусть пока радуются жизни. Всё же они – будущее страны, её молодая гвардия. Вступать в противоречие с политикой государства никто бы из нас не рискнул, даже Фридман.
Изучив договор вдоль и поперёк, Милена, как мы и предполагали, стала намекать о бабле. Мы изобразили непонимающий вид, мы донт андерстенд, что эта старая грымза от нас добивается. Милена популярно объяснила, потирая указательный и большой пальчики. Даже стажёры поняли, что дела наши плохи. Плутон перевёл мне, чтоб я что-то предпринял. И я рискнул её уговорить, но всё бесполезно. В итоге мы пошли на уступки. Милена потребовала другой договор, но составлять его в полевых условиях невозможно. Это даже она понимала, старая амстердамская грымза. Все мы позавидовали её коммерческой жилке. Девочка знала себе цену. Слово «Money» было её любимым слоганом, и она не отвязалась от меня, пока я не всучил ей расписку, где обязался увеличить её гонорар на кровные пятьдесят процентов. Короче, мы попали на бабки, точнее, не я, а Фридман и наша контора. Мне не хотелось вычитать её гонорар из своей зарплаты. Но риск – дело молодых. И я рискнул. Договор подписан. Довольный Плутон гладил себя по пузу. Не удивлюсь, если его вклинит сопровождать всех диджеев от начала тура до несчастного Сахалина. На таких фанатиках и держится рейв-культура в стране. Я же зарёкся отныне не связываться с клабберами и решил перевестись в другое звено по организации корпоративов, что доходнее, не так муторно, и никакой кислоты, а артисты гораздо круче. Иной раз сам автограф попросишь. Там, на самом деле, звёзды так звёзды, а не дешёвый колхозный ширпотреб.
