Если не считать облупленного носа, Окуньки такие же, как всегда. С безразличным ко всему на свете, равнодушным видом сидят себе рядышком. Раза три она пыталась их рассадить. Братья вцеплялись друг в друга и поднимали неистовый крик. Пришлось от них отступиться.
Во время устного счёта Антонина Васильевна сказала:
— Сколько будет от сорока восьми отнять двадцать три. Отвечай, Окуньков Витя!
Нехотя поднялся Окуньков с облупленным носом. («А, значит, нос облупился у Вити!») Он стоял и молчал.
— Не знаешь? Садись! Слушай внимательно, как отвечают другие.
Окуньков сел, уставил на учительницу зеленоватые глаза, переглянулся с братом и… оба близнеца дружно закрыли ладонями уши.
— Шесть взять пять раз. Жуков, отвечай! — голос Антонины Васильевны звучал твёрдо. Она сделала вид, будто не заметила наглого поступка Окуньков. Подумала с досадой: «Славный старик этот дядя Микола, но самонадеянный»…
Через два дня дядя Микола снова поджидал Окуньков. На этот раз не в саду, а в коридоре возле второго класса.
— Ну, пошли! — сказал он Окунькам. — Тетрадки свои не забудьте. Сергей Петрович разрешил им идти без обеда, — обратился дядя Микола к учительнице, когда близнецы убежали. — У меня и пообедают. Я сегодня и вовсе мог не приходить, дней заработанных хватает. Да уж решил понаведаться, а заодно и плотичек ваших прихватить.
— Боюсь, не утомили бы они вас, — приветливо, но сдержанно сказала Антонина Васильевна. — Пока результатов что-то не видать… И неудивительно. Вы ведь не бог.
— Это точно. Богом не являюсь, — согласился старик. — Много чего приходилось делать на этом свете. И садовод, и плотник, и на зверей охотник. А богом работать не приходилось. А без бога ни до порога. Только поговорка эта устарела и рассыпалась в прах, бо не только до порога, а и до космоса человек добрался безо всяких божеств.
— Всё это верно. А уши-то они по-прежнему затыкают, — не без язвительности сообщила Антонина Васильевна.
— Невжели ж затыкають? — поразился старик, хитро прищурившись. — Ах, они такие-сякие-разэтакие! Ну ладно! Сегодня моя старуха блины печёт, так я теми блинами им и рты и уши позатыкаю.
— Вам всё шутки, Микола Устинович. А я серьезно боюсь, что вы их только избалуете. Что-то у них физиономии стали ещё более заносчивые. Но раз директор сам позволяет их уводить — пожалуйста!
Каждые два-три дня Окуньки сопровождали дядю Миколу после работы «до хаты». Причём не столько «сопровождали», сколько весело бежали впереди.
