Когда она снялась полностью, мы скатали ее и положили в морозильную камеру. Потом Выродок поставил меня снаружи, так, чтобы он мог меня видеть, а сам поднял бензопилу, отнес ее в сарай и запер его на замок. Я спросила, что он собирается делать с внутренностями и головой, и он ответил, что займется этим позже.
Когда мы вернулись в дом, он заметил, что я дрожу, и сказал, чтобы я села у огня и согрелась. Наш разговор, похоже, нисколько его не расстроил. Я подумала, не спросить ли, не убил ли он кого-нибудь еще, но при мысли о возможном ответе желудок мой сжался. Вместо этого я сказала:
— Можно мне помыться? Пожалуйста!
— А что, пришло время приема ванны?
— Нет, но я…
— Тогда мой ответ тебе известен.
Весь остаток дня я ходила перепачканной в крови оленя. Кожа моя чесалась, но я старалась не думать об этом, старалась не думать ни о чем — ни о крови, ни о мертвом олене, ни об убитых отцах. Я сосредоточилась на огне и просто следила за тем, как танцуют языки пламени в камине.
Позже этой ночью, когда Выродок уже начал засыпать, он вдруг произнес:
— Я люблю котов.
Этот убийца, садист и извращенец любит котов? Из моего горла рвался истерический хохот, но я в темноте крепко зажала рот рукой.
— Должна вам сказать, док, в последнее время у меня такое чувство, что мои дела идут очень неплохо. Вчера после обеда я хотела просто заползти обратно в постель, но вместо этого взяла Эмму за поводок и потащила ее гулять на берег моря, к воде. В отличие от наших обычных походов в лес, специально рассчитанных так, чтобы мы гарантированно не встретили по дороге ни единой живой души.
А теперь мы вроде как вышли в общество. Эмма, по крайней мере: она испытывает слабость к маленьким собачкам, ей обязательно нужно остановиться и поцеловаться с ними.
С большими — когда как, но стоит показать ей пуделя, и она уже вне себя от совершенно щенячьего восторга. Мне удавалось избегать большинства пересечений с людьми, — проходя мимо, я задумчиво смотрела куда-то вдаль, на собак или себе под ноги, дергая Эмму за поводок, чтобы поторопить ее, — но когда она настояла на встрече с пробегавшим коккер-спаниелем, я остановилась и фактически ввязалась в беседу с его владельцами, пожилой супружеской парой. Это был обычный для собачников треп. Как зовут пса? Какой у него нрав? Сколько лет? Но, черт побери, док, всего каких-то пару недель назад я скорее затолкала бы этих людей в море, чем согласилась общаться с ними на любом уровне.
