Выродок внимательно смотрел на меня, и я поняла, что мои попытки больше узнать о нем привели к тому, что в итоге он больше узнал обо мне. Пора было возвращаться к своим задачам.
— А что ваш отец? — сказала я. — Вы о нем ничего не рассказывали.
— Отец? Этот человек никогда не был мне отцом. Он и для нее тоже был недостаточно хорош, только она не хотела этого замечать. — Голос его повысился. — Ради бога, он был разъезжающим коммивояжером, жирным волосатым коммивояжером, который…
Он пару раз судорожно сглотнул, потом сказал:
— Я должен был освободить ее.
У меня по спине пробежал холодок, но не от его слов, а от пустой безучастности, с какой они были произнесены. Мне хотелось узнать об этом больше, но инстинкт подсказывал мне, чтобы я остановилась. Это не имело значения. Как бы там ни было, бушевавшая в нем буря миновала.
Он с улыбкой вскочил с кровати, потянулся и, удовлетворенно вздохнув, сказал:
— Достаточно разговоров. Мы должны отпраздновать начало нашей собственной семьи. — Он бросил на меня тяжелый взгляд и кивнул. — Оставайся здесь.
Он оделся, набросил на себя пальто и скрылся на улице. Через открывшуюся дверь в комнату ворвался запах опавших листьев и мокрой грязи — ароматы умирающего лета.
Вернулся он с раскрасневшимся лицом, глаза возбужденно блестели. Одну руку он прятал за спиной. Он сел рядом со мной и вытянул руку вперед. Кулак был сжат.
— Иногда в жизни приходится переживать тяжелые времена, — сказал он. — Но это всего лишь испытание, и если мы остаемся сильными, то в конце концов бываем вознаграждены. — Он заглянул мне в глаза. — Дай руку, Энни.
Не отводя от меня взгляда, он положил мне в ладонь что-то маленькое и холодное. Я боялась посмотреть, что это.
— Когда-то очень давно я уже давал это кое-кому, но она этого не заслуживала.
Моя ладонь начала зудеть.
Он удивленно приподнял брови.
— Неужели тебе не хочется посмотреть на это?
Я медленно опустила глаза и увидела на ладони тонкую золотую цепочку.
Он протянул руку и пальцем коснулся крошечного золотого сердечка.
— Правда, красиво?
Мне ужасно хотелось зашвырнуть эту цепочку как можно дальше.
— Да, да, конечно. Спасибо, — сказала я.
Он взял цепочку у меня с ладони.
— Сядь, чтобы я мог надеть ее на тебя.
Когда холодный металл коснулся кожи, по моему телу пробежали мурашки.
Я хотела спросить, что случилось с девушкой, которой принадлежала эта цепочка, но побоялась, что он может мне ответить.
— Ну хорошо, док, я серьезно начинаю заниматься исследованием своего отношения — да, да, я знаю, что уже как-то делала это. Но сейчас я действительно начинаю вникать в природу вещей. Таких вещей, как, скажем, моя жизнь. Знаете, я, возможно, не всегда была маленькой жизнерадостной девочкой, до того как все это случилось, по целому ряду серьезных причин — смерть сестры, смерть отца, пьющая мать, туповатый отчим, но я, по крайней мере, не пыталась вынести все это дерьмо на всеобщее обозрение. А что теперь? Блин, да сейчас меня выводит из себя буквально каждый! Вы, репортеры, копы, почтальон, камень посреди дороги. Ладно, с камнем я, пожалуй, погорячилась. Честно, раньше я любила людей. Черт побери, можно даже сказать, что я была чертовски человечной личностью! А теперь?
