После третьей неудачной попытки он дважды сильно ударил меня по лицу, так что я прикусила язык. На этот раз это не принесло удовлетворения, горького или какого-то другого. Я глушила рыдания подушкой, глотала кровь из прикушенного языка и с ужасом ждала, когда он выйдет из душа.
На четвертую ночь он дважды ударил меня в живот — он выбил из меня дыхание, и боль шокировала меня не меньше, чем факт ударов, — и еще один раз в челюсть. Эта боль была мучительной. Комната вокруг поплыла, как в тумане. Я молила Бога, чтобы полностью потерять сознание. Но этого не произошло. Я перестала плакать в подушку.
На пятую ночь он перевернул меня, встал коленями мне на руки и прижал меня лицом к матрасу так сильно, что я не могла дышать. В груди у меня все горело. Он делал это еще трижды, всякий раз останавливаясь за мгновение до того, как я готова была отключиться.
Большинство таких вечеров заканчивалось тем, что он поднимался с отсутствующим видом, а потом я слышала, как некоторое время в душе течет вода. После этого он возвращался в постель, прижимался ко мне как ни в чем не бывало и говорил о каких-то тривиальных вещах: как местные жители консервируют мясо, какие созвездия он видел во время своих ночных патрулирований, какие фрукты он любит или, наоборот, не любит.
Но однажды ночью он лег рядом со мной и сказал:
— Я вот все думаю, какая она, эта Кристина. Такая спокойная, сдержанная. Интересно, что могло бы такую женщину, как она, заставить потерять контроль над собой?
Я изо всех сил старалась сохранить ровное дыхание, когда он переплел свои пальцы с моими напряженными пальцами и мягко погладил своим большим пальцем мой.
Пока он сопел у меня за спиной, мысль о его руках на Кристине или о том, чтобы она пережила хотя бы одну секунду того ужаса, который испытывала я, переворачивала мне душу. Я не могла этого допустить. Мой нынешний план мог привести только к тому, что в конце концов он убьет меня и, возможно, еще и Кристину. На то, что меня найдут, может уйти слишком много времени, и было непохоже, что в один прекрасный день он повернется ко мне и скажет: «Что-то ничего у нас с тобой не получается, так что теперь я отвезу тебя домой». Я по-прежнему могу продолжать играть своей собственной жизнью, но только не жизнью Кристины.
Я должна была помочь ему изнасиловать себя.
Было понятно, что поведение его становится критическим. Я постаралась вспомнить все, что когда-либо слышала о насильниках, все посвященные им телевизионные шоу, которые я когда-либо видела, — «Закон и порядок: Спецотдел полиции по работе с жертвами насилия», «Преступные намерения», еще парочку передач об отделении экстренной медицинской помощи, — фокусируясь в основном на том, что нравится насильникам и при каких обстоятельствах они убивают свои жертвы.
