Происхождение у Виктора теперь получалось никак не рабоче-крестьянское – хоть и сирота, хоть и состоял в комсомоле (когда-то по настоянию того же Арнольда Ивановича вступил), а все же докторский приемный сын, так что, почитай, из гнилой интеллигенции, и пробиваться ему пришлось на одно из двух всего, отпущенных в институте для интеллигентской "прослойки" мест.
Поступил, прорвался. Хорошую, видать, науку прошел у покойного Арнольда Ивановича.
Вот тогда-то все и началось. Потому что на втором "прослоечном" месте оказалась его соседка по Мясницкой, дочка инженера Рита Дробышева, девушка удивительной красоты, с длинной русой косой и голубовато-серыми, как утреннее небо, глазами. Виктор и раньше ее видел на улице, и все подмывало к ней подойти, но все как-то не хватало смелости. А тут…
Произошло все как-то настолько быстро, что даже почти ускользнуло от сознания. А быть может, потом, после того, что случилось, просто больно было вспоминать обо всем, что связано с ней…
Но сейчас, ожидая Наташу, Виктор Арнольдович почему-то вспоминал…
Так вышло, что уже через месяц Рита жила у него, в квартире на Мясницкой. Боже, он прожил уже столько жизней, обрывавшихся, как хвост у ящерицы, он был мазуриком Федулой, он был благополучным Виктором, он был беспощадным архангелом Колобуилом, он довольно много знал о жизни, но вот любви настоящей не изведал пока. На какое-то время даже Орден почти исчез из его памяти, была только эта девушка с большими серыми глазами, вдруг заполонившая весь его мир целиком. Все орденские дела казались какой-то нестоящей суетой рядом в этим, захватившим его внезапно. Было как сон, живой, яркий, ласковый сон, не дающий ворваться в него сумрачной яви.
Но окружавший мир был суров, и явь не могла когда-нибудь не вторгнуться в этот их безоблачный сон.
Однажды Рита пришла, заплаканная: отца нынче арестовали… Обычный по тем временам приговор не заставил себя ждать: высшая мера.
Уже на другой день Риту наскоро исключили из института, а еще через несколько дней стало известно, что ее вместе с матерью как членов семьи врага народа высылают куда-то в Казахстан. Время было на расправу быстрое: всего сутки давали на сборы.
Ему, Виктору, собственно, и собирать было почти нечего – всех вещичек один небольшой чемодан. Расставаться с квартирой на Мясницкой не особенно жалел: после страшной гибели Арнольда Ивановича слишком тяжелая память висела тут в воздухе. Что же касается ванной и прочего, чту он терял… Разве этим испугаешь бывшего мазурика Федьку-Федулу с Сухаревки?
