Сталин вдруг усмехнулся в усы, уловив неожиданный поворот собственной мысли: «Что же, и в демократии есть свои хорошие стороны, если уметь ими грамотно воспользоваться. Вон, буржуи у себя играют в демократию, и ничего, держатся. А что, и мы этому научимся!»
Иосиф Виссарионович пока не мог себе позволить ввязаться в прямую схватку за возвращение себе всех главных рычагов власти. Во-первых, если он не повременит, другие члены Политбюро только укрепят свои подозрения насчет его властолюбия, и это может разрушить ту хрупкую еще коалицию, которая сложилась против Зиновьева — именно потому Гриша как раз своих амбиций не скрывает. (Зиновьеву-то власть нужна ради самой власти — чтобы красоваться на самой вершине. Дурак! Власть нужна, но не ради ее самой, а чтобы двинуть вперед дело, чтобы не мешались под ногами, и не ставили палки в колеса). Во-вторых, навалились хозяйственные дела. И в первую очередь — недород в Поволжье и на Юго-Востоке. С этим надо было обязательно справиться, иначе соперники увидят удобный повод столкнуть его вниз.
Но теперь, кажется, настает время. Приближается момент, когда нужно бросить партийцам яркий лозунг, вокруг которого сплотятся если уж не все — недовольные крикуны и умники всегда найдутся — то, во всяком случае, подавляющее большинство. И тот, кто скажет это слово, станет во главе большинства…
* * *
Недород 1924 года, охвативший главным образом Астраханскую, Царицынскую и Саратовскую губернии, но распространившийся и на некоторые другие районы, конечно, не шел ни в какое сравнение с катастрофической засухой 1921 года. Но даже по сравнению с малоурожайным 1923 годом, когда собрали 3475 млн. пудов хлеба, урожай 1924 года составил всего 3165 млн. пудов. Дефицит семенного, продовольственного и фуражного зерна во всех пострадавших районах исчислялся в 147,7 млн. пудов. Память о страшном 1921 годе была в этих местах еще совсем свежа, и по губерниям, где местами погиб практически весь урожай, уже в июне месяце начала распространяться паника.
Бедняки, чтобы закупить зерно, стали массово распродавать за бесценок продуктивный и рабочий скот (при этом средние цены упали на треть), чем воспользовались зажиточные слои сельского населения. В тоже время цены на хлеб пошли вверх. Просматривая страницы «Правды», «Известий», «Бедноты» я видел, как они пестрели тревожными сообщениями с мест. Правительство срочно приняло меры по стабилизации хлебного рынка, и предоставило крестьянам ссуды под залог скота с многомесячной рассрочкой их выплаты. Это позволило сохранить поголовье крупного рогатого скота в неурожайных районах. Незначительно — на 3 % — упало лишь поголовье лошадей, да до 23 % сократилось поголовье свиней.
