Он закончил читать заклинание за мгновение до того, как в рухнувшие двери, переставшие удерживать скорчившиеся от ужаса Измиер и Беневьер, ворвались гвардейцы, и, раскинув руки, застыл, чувствуя, как из распятого на полу тела императора, превратившегося в дверь темницы темных богов, в эту комнату, заваленную обломками мебели, изливается нечто, несущее в этот мир уже давно не виданную здесь Силу и Могущество… Эгмонтер стоял, чувствуя, как эта Сила и Могущество изливается на него. Как отлетают прочь обрывки заклинаний, с помощью которых эти фигляры, скорее по чьему-то недоразумению именовавшиеся придворными магами, нежели на самом деле являвшиеся ими (о-о, теперь он знал это совершенно точно), пытались воспротивиться неизбежному. Будто сама основа этого мира склоняется перед тем, кто здесь и сейчас олицетворял собой всемогущую Тьму…
Эгмонтер проскользил по анфиладе комнат, стараясь не смотреть по сторонам и брезгливо поднося к носу платочек, сильно надушенный пачулями. Дворец, несомненно, находился в совершеннейшем расстройстве. Ну да ведь так всегда бывает во времена смуты. Ничего, придет срок, и он заставит навести здесь порядок. Сегодня же у Эгмонтера есть масса более важных и неотложных дел.
Лестница в конце анфилады, как он и ожидал, пострадала не слишком. Но зато здесь обнаружилось иное препятствие, в его нынешнем положении едва ли не более серьезное. Выскользнув через последнюю арку, Эгмонтер вынужден был остановиться и бросить раздраженный взгляд на одинокую створку, сиротливо прикрывавшую дверной проем, ведущий в небольшую каминную комнату. Когда-то она славилась своими роскошными зеркалами, из-за чего пользовалась небывалой популярностью среди придворных ловеласов, предпочитавших уединяться в этой комнатке с предметами своего вожделения. Считалось пикантным наблюдать, как страстный акт любви, разворачивающийся на узких и не слишком удобных для сего диванчиках, коими была обставлена каминная комната, многократно отражается в десятках зеркал, развешенных по всем четырем стенам комнаты… И вот теперь их осколками был усыпан весь пол каминной из дорогого наборного паркета, а некоторая, и довольно существенная часть этих осколков, даже высыпалась в коридор через сорванные с петель двери. Вернее, сорвана была только правая створка, левая же просто перекосилась от удара могучей орочьей лапы, да так и осталась болтаться на одной петле. И ведь можно было не сомневаться, что этот разгром не результат какой-нибудь отчаянной схватки, развернувшейся здесь, в каминной, в тот день, когда эти глупцы еще пытались сопротивляться неизбежному. Нет, просто какая-то воодушевившаяся тварь из числа захватчиков принялась от широты души крушить тут все подряд, вымещая на всем, что подвернется под руку, скопившийся в душе восторг оттого, что цитадель извечного врага орков пала так просто и неожиданно. А вот ему теперь приходится преодолевать верхнюю площадку лестницы, на которую выходили двери этой каминной, с крайней осторожностью…
