— Ну что ж, привет, любовничек!
Император несколько мгновений пытался сфокусировать взгляд, а затем лицо его вытянулось, а губы прошептали:
— Эпилента!
— Да! — Женщина так рванула волосы, что император не выдержал и застонал. — Да, это я. Та, у которой ты отобрал все, что принадлежало ей по праву рождения. И теперь я собираюсь… — Договорить она, однако, не успела, потому что сбоку послышался еще один голос, также показавшийся императору знакомым.
— Нилера, у нас мало времени!
— Подожди, Эгмонтер. Ты обещал мне, что я смогу позабавиться с ним.
— Да, но если я не успею закончить ритуал, прежде чем его гвардейцы ворвутся внутрь, мы все попадем в лапы Лагара. Ты готова рискнуть этим ради нескольких минут удовольствия?
Эпиле… вернее, Нилера несколько мгновений боролась с искушением, но затем смачно плюнула императору в лицо и швырнула его голову на пол.
— О темные боги, что бы я хотела сделать с тобой! Ну да ладно, удовлетворюсь тем, как ты будешь корчиться в руках моего господина.
Император напрягся, попытавшись приподняться, и обнаружил, что не может оторвать от пола ни рук, ни ног. И, что более важно, не способен воспользоваться ни единым заклинанием. Он скосил глаза. Его ладони, лодыжки и тело в районе паха оказались вымазаны чем-то черным, выглядевшим, будто растопленная смола. Но это явно была не смола. Это было что-то такое, что, кроме всего прочего, снимает боль. Потому что все эти части его тела были пришпилены к полу какими-то очень острыми предметами, напоминавшими осколки камня. Черного, блестящего камня, похожего на застывшие языки Темного пламени.
— Не волнуйся, Нилера, — вновь послышался голос герцога Эгмонтера, — ты сможешь в полной мере насладиться местью. Для правильного течения ритуала нужно, чтобы в его теле не осталось ни одной целой кости. Так что вот, возьми и приступай. Только не трогай череп и позвоночник. Ты можешь убить его, а когда мы перейдем к заключительной части, он должен быть еще жив.
— А-а-а! — радостно возопил женский голос, и в следующее мгновение на пальцы императора обрушился тяжелый удар, пронзивший все его тело острой болью. И сразу же вслед за этим еще один, потом еще, а затем он вообще потерял сознание…
Когда император очнулся, дверь в его спальню была уже закрыта и завалена мебелью. Даже его кровать, с которой был сбит балдахин, была привалена к двери. В горле саднило, как будто где-то рядом что-то горело. И… боль, боль, боль. О Светлые боги, он еще никогда не испытывал такой боли! Впрочем, спустя несколько секунд он таки сумел с ней справиться. Вернее даже, не справиться, а немного свыкнуться. Вряд ли кто-нибудь еще смог бы сделать это, но император уже несколько десятилетий жил рядом с этой тяжкой соседкой, даже не рядом, а вместе. И он привык ней. Хотя та, прежняя, не шла ни в какое сравнение с этой, но, в сущности, они были одинаковыми. Просто новая была немного сильнее прежней. Или много…
