— Надо же, а я тебя на охоту утащил!
— Пустяки, — вяло отмахнулся Каминский. Он не повеселел от выпитого и все прикрывал веками глаза, уклонялся от разговора.
В кафе забегали редкие посетители, но ненадолго. Закажут вина, посидят минут пять, негромко переговариваясь, и убегают. Не было охотников засиживаться в этой прохладе. Но когда кто-либо входил, Каминский, а за ним и Липов вертели головами, оборачивались на каждый бряк двери. Словно ждали какую-то случайность, чтобы развеять скуку застолья.
Буфетчица включила свет в зале, и кафе плотнее обступили наружные сумерки. Каминский иногда вскидывал взгляд на окна, опять обманывался, принимая движение их отражений в темном стекле за оживленность на улице.
Он налил себе в бокал, ухарски, одним махом, выпил и снова навалился на закуску. А Липов начал от нечего делать оглядывать обстановку кафе, представшую теперь в ином освещении. И все покашивал глазами на дверь. Он уже досадовал на нее, заманившую их сюда в это бестолковое сидение, и примерялся уходить. И отчетлива была в его душе досада на то, что так комкано, бездарно заканчивался день. «Мотю уже не расшевелить, — размышлял он, — надо закругляться». Но сам, размягченный легким хмелем, продолжал сидеть, поддался оцепенению скуки и безразличия.
И тут Липов заметил, как слегка дрогнула, ожила дверь кафе, от какого-то движения за ней — ветра ли, или чьего-то касания. Именно дрогнула и ожила, потому что в нее порядком уже никто не входил, и она вроде замерла, пристыв к косякам.
Липов уже усмехнулся было про себя: и он, как Мотя, начал обманываться, принимать чудящиеся звуки и движения за явь. И отвел взгляд, но тут же снова устремил его ко входу, где в раскрытом проеме объявилась, как привидение, девушка, свежая с уличного холода, в осеннем пальто и вязаной шапочке. На первый взгляд — красавица. Она вошла так быстро и бесшумно, даже не стукнула дверью, вся какая-то нездешняя, с забытой улыбкой на губах. Но лишь только она взглянула в зал и на них с Мотей, тут же остановилась и чуть слышно, испуганно ойкнула, потешно, точно крылышки, отведя в стороны кисти рук в маленьких варежках. Словно спохватилась, что попала сюда по ошибке.
Но Мотя расслышал ее вскрик, быстро поднял голову.
— О, кого я вижу? Марина, вот здорово! — Он тут же вскочил, громыхнув стулом.
Подбежав к той, которую назвал Мариной, Мотя осторожно обхватил ее за плечи и стал несильно тянуть в зал, к столу. Она слегка упорствовала и бросала на Липова короткие смущенные взгляды.
