И не встретил.
Крапивка коротко рассказал, что был у комбата ординарцем, а в сорок четвертом после тяжелого ранения и долгих госпитальных дней его комиссовали. Ни отца, ни матери в живых у него не осталось, определили его в инвалидный дом.
Несколько раз он пытался найти Лучко, но безуспешно. А совсем недавно комбат сам объявился. Прислал письмо, а потом и деньги. Не забыл, выходит.
Но произошло необъяснимое: почему-то не встретил Крапивку. Целый час отстоял Крапивка на платформе. Все ждал — мало ли чего в жизни случается. Да так и не дождался. Подошел к нему носильщик, посочувствовал, спросил:
— Где комбат живет, знаешь?
— Так вот он, адрес-то. — Крапивка показал листок.
— Такой праздник, а ты неустроенный, — вздохнул носильщик. — Ерунда получается. Давай провожу тебя. Такси возьмем.
Когда подъехали к дому, носильщик сказал:
— Ты посиди, я его вызову.
В квартире Лучко никто не ответил.
Старушка соседка сообщила, что живет он один, человек пристойный. Если пригласил — надо ждать, объявится.
Носильщик уехал, оставив Крапивку в старом кресле у лифта.
Полдня прошло. Измученный ожиданием, Крапивка решил вернуться на вокзал.
На улице он оступился, палка выскользнула и укатилась на мостовую.
— Нужно вас устроить в гостиницу, — предложила Марина. — Как считаешь, Максим?
— Лучше я уеду, — без особой уверенности произнес Крапивка. — Видать, не гостить мне в Москве.
— Придет комбат, — заверил Максим. — Глупо вам уезжать, не повидавшись.
Они посчитали свои деньги — набралось три рубля семьдесят две копейки.
— Можем одолеть тридцать шесть километров, — объявила Марина. — Поехали.
Они объездили несколько гостиниц, но мест нигде не было. «Праздник… Поток гостей», — виновато оправдывался Максим.
Крапивка устало напомнил:
— Говорил я, лучше б уехать. А теперь и поезд тю-тю…
— Надо позвонить отцу, — сказала Марина, — может, у него есть знакомые деятели? Как считаешь, Максим?
— Одобряю. Автомат рядом.
Марина позвонила домой. К телефону подошел отец. Она торопливо, волнуясь, рассказала о происшедшем.
— Помоги, папка… Потревожь своих знакомых.
— Да нет у меня знакомых в этом хозяйстве, — подумав, ответил Ярцев. — Директора универмага оперировал. А здесь — никого.
— Как же нам поступить? Жалко человека. Нельзя же его бросить. Ты слышишь?
— Слышу. Думаю… Поступим так. Я позвоню в приемный покой. Скажу, чтобы приняли. Только вы сами его отвезите в клинику. Поняла?
— Еще бы! Спасибо, папка!
Тяжелые двери клиники, над которыми полоскался праздничный флаг, были закрыты. Блестели начищенные старинные медные ручки.
