Потом нас - медиков предпоследнего курса - досрочно выпустили, присвоили нам дипломы врачей... Потом мы копали рвы... И когда уже нельзя было выехать из Харькова, и остались мы голодные, холодные, случилось вот что. Знаете, однажды я садилась в трамвай - и потеряла сознание голодный обморок, Меня ребята молодые, летчики подхватили, потом дали что-то поесть и сказали: "Знаешь, поехали с нами - врачом". Спросили, где я живу, обещали заехать. Я вернулась в общежитие, собралась, - что мне было собирать - и жду. И тут слышу, как сквозь сон - в коридоре голос знакомый-знакомый... Но не встаю. Я думала, что это бред.
А он вошел и говорит: "Собирайся, я за тобой."
Вот так вот мы с Ним чуть-чуть не разминулись в жизни, так вот меня нашло это мое счастье, и не осталась я тогда у немцев...
Приехали мы в Острогорск, в училище, - через некоторое время все училище поднимают ночью по тревоге, а нас, жен оставляют. Наконец Каганович шесть вагонов выделил. Выехали, и тут начали нас бомбить, была взрывная волна, я полетела, ударилась затылком о рельсы... Двигаться я могла, я даже взобралась на третью полку пульмановского вагона и лежала там молча: я боялась, что другие догадаются, что у меня отнялась речь... Хлопцы через два дня в Балашове узнали, что нас оставили немцам, и подняли бунт... Словом, я услыхала ЕГО голос в эшелоне - услыхала голос и схватилась соскочила с третьей полки и крикнула: "Алексей!!!" Так ко мне вернулась речь...
Приехали в Сибирь, а мы ведь - студенты, голенькие, сорок градусов мороза, а у меня туфельки, которые я за свои деньги заработанные купила, - на во-от таком каблучке; мы наняли квартиру, а я выйти не могу никуда, потому что мне нечего обуть и надеть...
Через некоторое время забирают иоего Алексея на фронт, и получаю я на него расчетные деньги, - а это было все равно, что похоронка...
Тогда я поседела, поседела я уже в двадцать два года. Потому что я была далеко, на Енисее, в Сибири, и очень одинока, и потерять единственного человека было для меня страшно...
Но он вернулся. А я даже не смогла его встретить. Я уже не верила. И когда хозяйка сказала мне, что он идет, я выскочила в одной сорочке на мороз - хозяйка ничего даже накинуть на меня не успела.
И вот, только перестала я схватываться по ночам и бежать куда-то, только зажили мои раны, и появилась у нас Люда, и вот - ей месяц, - моя золотая дочь, слушай, слушай!
- Мамочка, я все это давно...
