Поднявшееся солнце озарило иную картину. Ветер, казалось, истощил свое бешенство. Море успокоилось.
Было еще очень рано.
— Приготовьте помпы, — сказал Уильдер, видя матросов, выходивших из своих углов, где они провели беспокойные часы ночи. — Слышите вы меня? — прибавил он суровым голосом, заметив, что никто не повинуется. — Пусть не останется ни одного дюйма воды на судне!
Найтгед бросил на капитана зловещий взгляд и обменялся со своими приятелями выразительным подмигиваньем; но решительный тон капитана подействовал. Матросы лениво принялись за исполнение приказания.
— Разве есть надобность в рабочих руках на таком корабле, как этот? — сказал Найтгед с дерзкой улыбкой. — После того, что мы видели, никто из нас не был бы удивлен, если бы корабль сам выкачивал из себя воду, как кит.
— Что означают эта медленность и эти разговоры? — спросил Уильдер, решительно подходя к Найтгеду. — Вы должны подавать пример, а вместо этого первый выказываете неповиновение?
Лейтенант отступил на шаг. Уильдер снова повторил ему приказание стать на место. Тогда Найтгед собрался с духом и ответил решительным отказом. В то же мгновение он упал к ногам разгневанного капитана, пораженный ударом, парировать который он не имел ни времени, ни ловкости.
На минуту водворилось глубокое молчание. Затем матросы с проклятиями бросились на одинокого и безоружного Уильдера. В тот момент, когда дюжина рук протянулась, чтобы схватить его, с палубы раздался пронзительный крик, остановивший нападающих… Это кричала Гертруда. Все глаза обратились в ту сторону, откуда послышался этот голос.
Мистрис Уиллис и ее воспитанница только-что вышли из своей каюты. Они не успели еще притти в себя от изумления, видя обезображенный корабль, как их внимание было привлечено давно уже задуманным против Уильдера бунтом.
— Что значит эта ужасная перемена? — дрожащими губами спросила смертельно бледная мистрис Уиллис.
Глаза Уильдера горели, и он был мрачен. Он ответил, делая угрожающий жест:
— Что это значит? Это значит бунт!
— Бунт! Неужели он мог дойти до того, что оставил этот корабль без мачт, без защиты в море?
— Послушайте, сударыня, — резко перебил ее лейтенант, — я могу говорить с вами откровенно, потому что известно, кто вы, и почему находитесь на «Каролине». Я видел этой ночью, что океан и небо вели себя так, как никогда раньше. Мимо нас пролетали целые легкие корабли, тогда как наш в одну минуту был сбрит, как борода бритвой.
