— Готовьте скорее шлюпку! В море! — кричал Уильдер, забывая о невозможности подать погибавшим хоть малейшую помощь в такую бурю.
Но смущенные, оцепеневшие моряки не слышали его. Никто не двинулся, никто не думал повиноваться.
— Слишком поздно! Слишком поздно! — сказал себе Уильдер с отчаянием. — Никакое усилие, никакое могущество человеческое не могло их спасти.
— Я вижу паруса, — тихо произнес рядом с ним Найтгед полным ужаса голосом.
— Пусть приходит он! — с горечью ответил молодой капитан. — Несчастье достигло своего апогея.
— Будь это даже корабль мертвецов, мы обязаны перед пассажирами и арматорами говорить с ним, — сказал второй лейтенант.
— С ним говорить! Пассажиры! — невольно повторил Уильдер его слова. — Нет, все лучше, чем это! Видишь ты корабль, который так быстро идет на нас? — спросил он у рулевого.
— Да, — последовал короткий ответ.
— Уступи ему проход!
Таинственное судно шло среди тумана почти с быстротой ветра. Ни один парус не был развернут. Зрители на палубе «Каролины» думали, что их корабля не видят, и некоторые громко требовали, чтобы зажгли огни во избежание страшного столкновения.
— Нет! — вскричал Уильдер. — Они слишком хорошо видят нас.
Матросы молчали. Через минуту таинственный корабль был не больше, как в ста метрах от «Каролины». Никакого признака жизни не было на его борту.
Уильдер затаил дыхание, когда неизвестный корабль проскользнул вблизи них. Его тревога дошла до крайнего предела; но когда он не увидел ни одного человеческого лица, ни одного движения, чтобы остановить бешеный бег судна, радостная улыбка озарила его лицо, словно он считал себя счастливым, будучи предоставлен собственной судьбе.
Таинственный корабль прошел, как мрачное видение, и скоро почти скрылся в волнах и пене.
— Он исчез в тумане, — произнес Уильдер. — Пусть он уходит: это самое пламенное мое желание. Он ушел вперед, и теперь я желаю только одного, чтобы этот ураган длился до рассвета.
Найтгед вздрогнул и бросил на своего собеседника взгляд, похожий на безмолвное проклятие.
Уильдер, повидимому, не обращал на него никакого внимания. Он продолжал целые часы ходить по палубе, то бросая взгляды на небо, то часто и беспокойно вглядываясь в горизонт.
«Королевская Каролина», бессильная и обезображенная, шла по ветру.
