— Раз вы так хорошо знакомы с моей профессией, — ответил с легкой улыбкой Уильдер, — мне нет надобности говорить вам, что необходимо развернуть паруса, чтобы заставить корабль итти против ветра…
— По крайней мере, вы можете ответить прямо на другой вопрос. Благоприятен ли этот ветер, чтобы пройти опасные рифы Гаттераса?
— Я сомневаюсь в этом.
— В таком случае, почему бы нам не вернуться туда, откуда мы вышли?
— Вы согласились бы на это? — быстро спросил молодой моряк.
— Я хотела бы увидеться с отцом! — с живостью воскликнула Гертруда.
— Я желала бы, мистер Уильдер, — произнесла спокойно гувернантка, — оставить этот корабль. Я не спрашиваю у вас объяснений всех ваших таинственных мнений. Верните нас нашим друзьям в Нью-Порт, и я не предложу вам ни одного вопроса.
— Это можно сделать, — прошептал Уильдер, — это возможно. Только несколько часов подобного ветра. Мистер Эринг!
В одно мгновение лейтенант был около него. Уильдер указал ему на черную точку, видневшуюся все еще под ветром, и, вручив ему подзорную трубу, попросил посмотреть еще раз. Они по очереди внимательно и долго рассматривали корабль.
— Он не несет ни одним парусом больше! — с нетерпением воскликнул командир.
— Ни одним больше.
— Эринг, я думаю, что этот ветер слишком западный. Поднимите брасы[22] над ветром.
Лейтенант выслушал этот приказ с нескрываемым изумлением. Он не нуждался ни в каком объяснении. У него было достаточно опыта, чтобы понять, что результатом этого маневра будет возвращение на путь, которым они уже проплыли, т.-е. отказ от цели путешествия. Он позволил себе отсрочить исполнение приказания, чтобы сделать несколько возражений Уильдеру.
— Я надеюсь, что такой опытный моряк, как вы, не обидится на мое мнение. Кто может сказать, что завтра или послезавтра не подует ветер со стороны Америки, с северо-запада?
— Поднимите брасы над ветром! — повелительно повторил Уильдер.
Характер честного Эринга был слишком миролюбив и податлив, чтобы он решился ослушаться. Он отдал тотчас необходимые приказания, и они были исполнены. Только Найтгед и старые матросы громко ворчали на внезапные и, повидимому, бессмысленные перемены, происходившие в мыслях их капитана.
Уильдер, как прежде, оставался равнодушен ко всем проявлениям недовольства. Между тем корабль, как птица, утомившая свои крылья в битве с ураганом и уступившая ветру, пошел легче. Но все же, по мнению всего экипажа, он нес еще слишком много парусов в такую мрачную ночь. А неизвестный парус попрежнему виднелся на западе, словно он был тенью первого.
