Зверобой | страница 39
— Ты что-то слишком печальна сегодня, дитя мое, — сказал он с необычной для него нежностью. — Мы избавились от большой опасности, мой друг, и ты должна радоваться.
— Ты ничего этого не сделаешь? — сказала Гэтти, не отвечая на его замечание и взяв его за руку. — Ты долго разговаривал с Гэрри; но я надеюсь, что у вас не подымется рука на это.
— Ты впутываешься не в свое дело, глупое дитя!
— Зачем хотите вы с этим Гэрри убивать людей, особенно детей и женщин?
— Перестань, девчонка! Мы ведем войну, и наша обязанность поступать с неприятелями так же, как они с нами.
— Не то, батюшка. Распродайте свои кожи, накопите их еще больше, но не проливайте человеческой крови.
— Поговорим лучше о чем-нибудь другом, дитя мое. Рада ли ты возвращению нашего друга, Марча? Ты, кажется, любишь Гэрри и должна знать, что скоро, может-быть, он сделается твоим братом, или чем-нибудь поближе.
— Этого не может быть, батюшка, — отвечала Гэтти после продолжительной паузы. — У Гэрри уже есть отец и мать, а никто не может иметь двух отцов и двух матерей.
— Как ты глупа, моя милая! Дело, видишь ли, вот в чем. Если Юдифь выйдет зажуж, родители ее мужа сделаются также ее родителями, и сестра ее мужа будет ее сестрою. Если женится на ней Гэрри, он будет твоим братом.
— Юдифь никогда не выйдет за Гэрри, — отвечала девушка решительным тоном. — Юдифь не любит Гэрри.
— Этого ты не можешь знать, мой друг. Гэрри Марч прекрасный, сильный и храбрый молодой человек. Юдифь в свою очередь прекрасная молодая девушка. Почему же им не обвенчаться? Я уже почти дал ему слово, и только на этом условии он соглашался итти со мною в поход.
С минуту Гэтти не отвечала ничего. Она обнаруживала очевидные признаки внутреннего беспокойства. Наконец, Гэтти спросила:
— Батюшка, виноват ли тот, кто безобразен?
— Нет, мой друг. Но ты не безобразна, Гэтти! Ты только не так хороша, как Юдифь.
— Почему Юдифь умнее меня?
— Что с тобою, Гэтти? Этого я не могу тебе сказать. Разве тебе хотелось бы иметь больше ума?
— Нет. Я не знаю, куда девать и тот ум, который у меня есть. Одно только мучает меня. Чем больше я размышляю, тем больше мне кажется, что я несчастна. Я хотела бы похорошеть так же, как Юдифь.
— Зачем? Красота может ей принести множество огорчений, таких же, например, как бедной твоей матери.
— Моя мать была очень добра при всей своей красоте, — сказала Гэтти.
При этом намеке на свою жену Гуттер нахмурился, замолчал и принялся докуривать свою трубку. Гэтти плакала. Наконец, вытряхнув пепел и погладив дочь по голове, он сказал: