Но пора за ограду. Дождь кончился. Светлые капли висели на поздних осенних розах, высаженных вдоль аллей. В глубине, на детской площадке, резвилась ребятня, взлетали качели. Белая акация, мирта, вишня, боярышник окаймляли газоны и бассейн, посредине которого бил фонтан.
На дне бассейна змеились волнообразные черные линии. Их выложили из камня, привезенного с греческого острова Родоса. Камень не куплен: он собран по каменоломням в подарок Объединенным Нациям греческими детьми и матерями; а сам фонтан построен на деньги, скопленные американскими школьниками.
Всюду на этом островке — дары стран и народов. Японцы прислали «гонг мира». Он висит во дворике, отделанном мрамором из окрестностей Иерусалима. Югославия подарила работу знаменитого скульптора Августинчича: женщина на коне, в руках у нее — глобус и мирная ветвь оливы.
Размахнувшись молотом, перековывает у берега Ист-ривера меч на плуг наш бронзовый соотечественник, изваянный Вучетичем.
Семь дверей из никелированной стали — их прислала Канада — ведут в мраморное здание Генеральной Ассамблеи. Огромный длинный холл, всюду толпы туристов. И почти у входа, под потолком — наш спутник, тот, первый, заставивший мир призадуматься.
Подошли еще два наших журналиста. Становимся к кассе.
— Один доллар, пожалуйста. Благодарю вас. Один доллар… Благодарю вас.
Девушки в синих элегантных костюмах с нашивкой гидов на рукаве мило болтают, ожидая очередную группу «каучуковых шей» — так в Америке прозвали туристов. Одна высокая блондинка с любопытством оглядывает нас.
— Посмотрите, — говорю я. — Встретишь такую в Москве, скажешь — типичная русачка. И волосы и лицо…
— Спасибо, — чуть насмешливо кланяется девушка. — Значит, русачка?
Это — на русском, почти без акцента. И фамилия из русских русская: Иванова. Родители в Аргентине.
— Почему же не здесь?
— Так, есть причины.
— Они давно из России?..
— Господа, я хочу пожелать вам самой приятной экскурсии. Вот мисс Дирдер, она вам все покажет и расскажет.
И «русачка» передает нас тоненькой американке. Кажется, ей не очень хочется рассказывать о себе и своих родителях. Или она не хочет, чтобы ее заподозрили в симпатии к «советским»?
Итак, двинулись мы за мисс Дирдер по эскалаторам, залам, переходам, вертя шеями и скрипя перьями. Бесшумные двери пропускали нас в полуосвещенные пустые залы, где роспись стен языком красок и символов говорила о счастье и необходимости мира на земле. Мы многозначительно переглянулись, увидев коридор, в три ряда заставленный столиками с пишущими машинками для журналистской братии. Нам показывали телевизионные экраны внутренней сети ООН, по которым можно следить за выражением лица ораторов, выступающих в зале. Мы узнали, что ООН имеет свои радиопрограммы, которые передаются на 25 языках. Мы удостоились чести лицезреть мистера Джеймса Ринальди, владеющего 32 языками, правда в пределах одной фразы: «Почистим, господин?» Кроме главного чистильщика сапог, на, м показали заведующего делегатским баром ООН. Узнав, что среди экскурсантов есть русские журналисты, он счел долгом сообщить о закупке для бара нескольких ящиков «столичной», «горилки» и польской «водки люксусовой». Он добавил также, что в ресторане, кроме обычных блюд, всегда готовят дежурные национальные кушанья.
