— Эй, люди!.. — бормотал он невнятно. — Сделайте же что-нибудь… Эй, святой отец! Объясни же боярышне, что здесь происходит.
— Нет, — сказал Агафон, тяжко вздохнув, и снимая с плеч самодельную епитрахиль. — Не буду больше. Этак я тут до анафемы с вами довенчаюсь. Венчай, пан, сам, если тебе нужно, а меня отпусти с Богом.
— Ну и не надо, — захлёбываясь кровью, пробулькал полковник, — Не бывать тебе патриархом!
— О сём и ликует душа моя! — смиренно отвествовал послушник и спрятался в уголок, поближе к Сильвестру Афанасьевичу.
— Не извольте прогневаться, ваше величество, — полковник, роняя крупные вишнёвые капли из носа, поклонился обалделому Феодору. — Мы потом венчание сыграем, в Москве, а сейчас…
— Не хочу в Москве! — вдруг завопил Феодор и затопал ногами, словно заплясал трепака. Невестин бунт раззадорил его и теперь ему снова очень захотелось жениться. — Сейчас давай! Ищи, где хочешь, попа! Ищи немедленно! Я жениться буду! Сейчас! Мне сейчас царица нужна, а не в Москве? Где она, твоя Москва? А царица — вот, здесь, красивая! Где я ещё такую сыщу? Анна Несторовна, синичка моя, соизвольте стать царицею!.. — и он ухватил Нюру за уркав.
— Силюшка! — жалобно заголосила Нюра, — Где ты, родненький? Меня увести хотят!
Сильвестр Афанасьевич так стиснул зубами кончик уса, что откусил его совсем. Агафон ткнул его в бок локтем:
— Давай, подьячий, не зевай! Твою же невесту уводят!
— Нет… Нет… — бормотал Сильвестр Афанасьевич, — я же не хотел на ней… и мы не ровня… и головка у ней больная… и мы же договорились с полковником…
— Не дури, Афанасьич! Девка как по тебе шита! Хватай её, да пойдём на Москву!
— Какую Москву? Где Москва?.. Брате, ты что несёшь?..
— Сильвестр Афанасьевич! — надрывалась Нюра…
— Ко мне иди! — рычал Феодор, дёргая её за рукав.
— К тебе, холоп? Да я тебя!..
Сильвестру показалось, у Нюры волосы встали дыбом, наподобие львиной гривы. Ухватив колун, стоявший возле печки, она замахнулась на своего царственного жениха:
— Поберегись! Зашибу!
Полковник подскочил сзади и хотел выдернуть колун из девичьих рук, но Нюра махом развернулась, и тяжкий ржавый обух просвистел у самого кончика окровавленного панского носа.
— Пшш!!! — фыркнул полковник, уворачиваясь, — Ребятки! отберите-ка у неё оружие!
Ребятки дружно бросились на боярышню, но та, расходившись, махала обухом направо и налево; казалось, что колун вот-вот вырвется из её рук, и уж тогда кому-то не поздоровится. Мужики разлетелись по углам как мухи от мухобойки и замерли, не желая связываться с царской невестой.
