Абрахам вдруг наклонился и, подняв с земли две золотые монеты, положил себе в карман.
Грегори, казалось, этого не заметил.
Он снова принялся сверлить взглядом Сару, отрывисто произнося приказы:
— Сегодня вечером вы будете следовать своему плану — в точности так, как я вам сказал. И никому не скажете ни обо мне, ни о нашей встрече на кладбище.
Сначала Сара, затем Абрахам что-то промямлили, подтверждая, что поняли приказы.
Глаза Грегори теперь были ясными, а взгляд сосредоточенным. Он снова вынул из кармана золотые и бросил юной парочке. Сара проворно поймала одну монету на лету.
Грегори продолжал:
— Уверяю вас, что Луиза придёт туда сегодня вечером. Если вы посулите матери, что явится её покойная дочь, она даст вам в награду ещё золота. — Он сделал паузу, ожидая ответа.
Его собеседники обещали повиноваться.
Грегори отдал ещё кое-какие распоряжения. Он хотел встретиться с Керкалди на этом же месте ровно в полночь. Если он не появится в назначенное время, то оставит им сообщение — Грегори показал, где именно: в трещине между раскрошившимися камнями склепа Алтамонтов.
Рёв автомобиля Мартина Армстронга, который доставил Холмса и Уотсона со станции в Норбертон-Хаус, слабо донёсся с дороги, но ни один из троих людей, находившихся в этот час на кладбище, не обратил на него ни малейшего внимания.
А теперь снова предоставим слово Уотсону.
Когда мы прибыли в Норбертон-Хаус, нас с Холмсом приветствовали, назвав наши настоящие имена.
Хотя согласно первоначальному плану мы должны были прибыть инкогнито, Холмс по размышлении решил, что поскольку он широко известен, то, вполне вероятно, его могут узнать. Правда, мы оба могли изменить внешность, но у маскировки есть свои недостатки.
— В целом, Уотсон, — прошептал мой друг, улучив минуту, когда мы остались наедине, — чем проще план, тем лучше.
— Я готов легко согласиться с этим.
— К тому же имеет смысл говорить правду, когда есть такая возможность. Мистер Алтамонт должен просто сказать жене, что мы, известные сыщики, непредвзято относимся к спиритическим сеансам и убедили его быть терпимым. Это близко к правде, так что наша совесть будет чиста.
При входе в дом нас приветливо встретила Маделина Алтамонт — изящная светловолосая леди примерно одних лет с мужем. Её фигура всё ещё была стройной, а лицо сохранило следы былой красоты. Судя по всему, в молодости она была очень хороша.
На миссис Алтамонт было нарядное белое платье, и от неё веяло самой весной. Она с улыбкой пояснила, что прервала траур. На двери дома действительно не было венка с чёрными лентами, и почти в каждой комнате стояли живые цветы.
