Дежурный по заставе уже приготовил телегу, запряженную самой выносливой лошадью, с чудной кличкой — Попик. Прозвали ее так, очевидно, за лохматую, не поддающуюся гребенке гриву и такой же ершистый хвост. Но работал Попик охотно, резво. Всю дорогу, если желаешь, может бегом промчаться. Ездовым был выделен рядовой Деревянкин.
Копылову уложили на дно телеги, на сено. Смолин, с автоматом в руках, сел у нее в ногах. На всякий случай он прихватил с собой еще несколько гранат. У ездового тоже был автомат. Время сейчас трудное, опасное. Не исключено, что бандеровцы попытаются отбить свою связную.
Весь личный состав заставы стоял у казармы, когда выезжали со двора. Дорога в штаб отряда была хорошая. Часа через полтора Смолин рассчитывал быть на месте. Минут десять ехали молча. Потом ездовой достал папиросы и спросил:
— Товарищ старшина, разрешите закурить?
— Давай, вали. Только смотри, не очень окуривай даму.
Деревянкин покосился на лежащую вниз лицом Марину и засмеялся.
— Что вы, товарищ старшина, я человек деликатный.
Марина резко повернулась на бок, поднялась и села. Лицо ее было белым, будто вымазано мелом. Покусанные губы кровенились, Она облизала губы и сказала хриплым голосом:
— Хлопцы, дайте закурить. Умру, если не дадите.
Ездовой не пошевелился. Только презрительно хмыкнул. Смолин вытряхнул из пачки «Беломора» папиросу. Она схватила ее, жадно затянулась, раз, другой, третий. Белые ее щеки немного порозовели. Перевела дыхание, взглянула на Смолина своими черными злыми очами и усмехнулась.
— Ну, Сашко, о чем ты думаешь, глядя на меня?
— Какой я тебе Сашко?
— Боишься признаться, что знаком со мной?
— Мало ли с кем я знаком. Заткнись!
— Нет, Сашко, я тебе все скажу, что хочу. Я с малых лет дружила с твоей Юзефой. Мы с ней с одного гнезда вылетели. Одинаково кукуем. Не страшно тебе такие слова слушать? Если страшно, давай затыкай мой рот сеном.
— Ну и стерва ты. Как только таких людей земля держит? Сама на дно идешь и других, ни в чем не виновных, хочешь потянуть за собой.
— А я ничего плохого не сказала о Юзефе, И не скажу. Добрая вона людина. Она перед Советской властью чистая. Но разве вы теперь, после того как схватили меня, поверите в ее невиновность? Вы и ее не сегодня, так завтра схватите. Раз дружила со мной — значит, запачкалась, значит, тоже бандеровка. Скажи, разве не так?
— Таких, как вы, Марина, уже не разубедишь. Давай лучше помолчим.
— Я еще успею намолчаться. Напоследок с тобой вволю поговорю. Я пропала, и подружка моя Юзефа тоже пропадет.
