— Но и не держать под тепличным колпаком. Всегда и везде должна работать розыскная собака, товарищ капитан.
Начальник заставы с удивлением посмотрел на следопыта, засмеялся:
— Мы, кажется, поменялись с тобой ролями… Теперь я защищаю Аргона, а ты нападаешь на него.
— На себя я нападаю, товарищ капитан. Уважал я, любил Аргона, но все-таки не так как надо. Недооценивал. Он делает все, что делают лучшие собаки. И еще сверх этого столько же, чего другие сделать не могут.
— Смотри, брат, не перехвали, не сглазь.
— Ничего с ним не сделается. Он у меня железный.
Свой почтенный возраст, какие бы у тебя ни были природные данные, далеко не спрячешь.
Раньше всех заметил перемены в Аргоне майор Николаев, старый друг и первый учитель следопыта Смолина. Раньше он не мог без восторга, без широчайшей улыбки смотреть на Аргона. Ходит, бывало, вокруг и неудержимо нахваливает собаку. Теперь, увидев Аргона, сразу же нахмурился. Внимательно, придирчиво осмотрел его, покачал головой, вздохнул.
— Н-да! Эх, Аргон, Аргон!
— Что такое, Александр Михайлович?
— Ничего особенного на первый взгляд.
— А не на первый?
— Время есть время. Оно неумолимо движется. Нет силы, способной остановить его.
Смолин хорошо знал характер Николаева. Если уж он, великий оптимист, самый доброжелательный человек, так заговорил, что Аргон действительно выглядит худо.
— Александр Михайлович, вы думаете, сдал наш герой?
— А ты сам не видишь? Привык? Пригляделся? Считаешь вечно молодым, бессмертным?
— Да чем он вам не понравился? Даже керосиновый след на днях проработал. Не каждая собака способна на это.
Майор грустными глазами смотрел на Аргона.
— Смотри, Саша, можешь остаться на мели. Ищи, пока есть время. Собаки в возрасте Аргона выходят в тираж внезапно. Сейчас его нервы напрягаются даже после короткой работы по следу. Срыв может произойти в любой момент.
— Какой там срыв! Нервы у Аргона железные.
— Тебе, конечно, виднее, но мой долг предупредить тебя. Не нагружай его сверх всякой меры. Пусть работает по свежему следу.
— Напрасно вы беспокоитесь, Аргон не такой как все. Сверхсобака.
— Сам себя уговариваешь, Саша!
Положение Смолина было сложное. Он, по существу, спорил не только с Николаевым, но и с самим собой. В глубине души прекрасно понимал, что пробил последний час Аргона. С честью и славой отслужил он свой двойной срок. Пора ему уходить. Трудно, чертовски трудно Смолину отказываться от своего друга.
— Мы еще задержим с ним не менее дюжины голубчиков. Вот увидите.
