В наскоро поставленную палатку вошли Лукулл с переводчиком. Пленный стоял на коленях, вернее безвольно висел, уронив голову на грудь, между двумя солдатами, вывернувшими ему руки. Лукулл приблизился и приподнял голову варвара за подбородок. Вся нижняя часть лица фракийца, искаженная хищной гримасой, была залита кровью.
— Быстро ты его, Клавдий. Часом, не перестарался? — поинтересовался Лукулл, — он говорить-то вообще сможет?
— Сможет. Вполне в сознании. Смотри, как таращится.
Действительно, глаза фракийца не закатились, затянутые поволокой, как бывает, когда жертва "плывет", а впились в Марка, как зубы хищника в беззащитную плоть.
— Ну ладно, времени мало, приступим к делу, — Лукулл повернулся к Буросу, — спроси-ка его, куда бежали варвары, захватившие Гераклею? Сколько их?
Бурос спросил. Пленный обнажил остатки передних зубов и прохрипел:
— Чалас.
— Дерьмо, — перевел Бурос.
— Это я уже и сам догадался, — невозмутимо бросил Глабр и дал знак одному из солдат, — сломай-ка ему палец.
Фракиец попытался сжать кулаки, но это ему не помогло. Хрустнули кости, выворачиваемые из сустава. Варвар взвыл.
— Говори!
— Чалас! Суку пор! О, дисе, Кандаоне, да ме дарсас!
— Скажи ему, что если он не будет отвечать, его ждет очень мучительная смерть, — обратился к переводчику Лукулл.
— Осмелюсь возразить, командир, это бесполезно, — сказал Бурос.
— Почему?
— Он не боится смерти.
— Чушь. Я встречал людей, бравировавших тем, что не боятся смерти, — не поверил Глабр, — некоторые действительно умирали отважно. Даже с улыбкой на лице. Таких людей единицы. Этот не похож. Уж я разбираюсь.
— Фракийцам умирать проще, чем вам, римлянам или эллинам, — объяснил Бурос, — вас в посмертии ждет серое беспамятство. Ваши души все забывают. Это небытие навсегда. Мы, фракийцы, знаем, что после смерти наши бессмертные души попадут в чертог Залмоксиса и по его воле, когда-нибудь, вновь возродятся. Ты не запугаешь его угрозами мучительной смерти, трибун.
— Чем же его сломить?
Бурос помедлил с ответом, было видно, что ему не хочется говорить.
— Если пообещаешь ему, что отрубишь руки и ноги, но не дашь истечь кровью, оставишь жизнь, это может напугать его.
— Хорошая мысль. Скажи ему это.
Бурос поджал губы, но приказ исполнил. Пленный побледнел, но что-то быстро проговорил и, запрокинув голову, завыл по-волчьи. Один из державших фракийца легионеров ударил его кулаком в живот и варвар заткнулся.
— Что он сказал?
— Он сказал, что Кандаон, бог волков-воинов, не допустит, чтобы его сын жил беспомощным обрубком. Он подарит ему быструю смерть от боли.
