— Шевелиться сейчас надо? — спросил водитель. — Или подождать хочешь?
— Я про это с Диллоном поговорил, — ответил Когэн. — Мы с ним — мы оба думаем, сейчас. Мельницы-то закрыты, да?
— «Могила Гранта», — сказал водитель.
— Люди белки теряют, — сказал Когэн.
— Справедливое умозаключение.
— Им не нравится белки терять.
— Кроме Тесты, — сказал водитель. — Он по-прежнему открыт.
— Вот что нам надо сделать, — сказал Когэн, — и мы с Диллоном оба так думаем, ты еще подумай, и больше ничего не остается. Надо Трэттмена сейчас поставить на куранты и заварить кашу, чтоб народ опять начал делать то, что полагается.
— Трэттмен? — переспросил водитель. — А Трэттмен сюда каким концом? Ты ж сам сказал, это Амато этот твой и его кореша.
— Он и есть, — подтвердил Когэн. — Трэттмен сюда никаким боком не касался. Эта срань, что ко мне приходит, плюс я попросил, чтобы с Трэттменом потолковали, ты прав. У него спросили, и я уверен.
— Так и надо, — сказал водитель. — Твои пацаны немного перехватили тогда. Мужика чуть вообще не грохнули.
— Когда я со Стивом говорил, — сказал Когэн, — я этого не знал. Когда с тобой разговаривал. Он мне только сказал, что они его обработали и он ничего не знает. Вот и все, что я знал.
— Я его сильно не сразу вообще понял, — сказал водитель. — Когда он первый раз позвонил, меня не было. С ним секретарша говорила. Разобрала примерно треть. Пришлось перезванивать, и тут уж я его не понял. Блин, да я и перезвонил-то ему с трудом. Номер он оставил — она ж не понимала, что он за цифры ей называл. Наконец я прочухал. Наверняка Трэттмен. Мне Кангелизи звонит, весь расстроенный, говорит, ему звонил Трэттмен, и он Трэттмену меня сдал, дал ему мой номер. «Вот спасибо», — говорю. А он: «Слушай, — говорит, — это не я на него тех мартышек натравил. Если и не ты, то ты знаешь кто. Вот и разберись». Тут я наконец до него дозвонился, понял, отчего девчонке трудно было. У него челюсть сломана.
— Слыхал, — сказал Когэн.
— А кроме того, ребра покрошены, сломан нос, выбито три или четыре зуба и что-то не так с перегородкой, — сказал водитель. — Кроме того, он мне сказал, и селезенка под вопросом. Когда я с ним разговаривал, он в больнице был.
— Кое-что я слышал, — сказал Когэн. — Его уже выписали, насколько я понимаю.
— Должно быть, значит, с селезенкой порядок, — сказал водитель. — Но он недоволен.
— Жалко слышать, — сказал Когэн. — Нам главное, чтоб клиент был счастлив.
— Ему тоже это жалко слышать будет, — сказал водитель. — Когда я ему скажу. А я должен.
