– И ты там был? – все так же хмурясь, спросил наставник. Однако в голосе его прозвучало любопытство.
– Не совсем. Но, позволь, я продолжу свой рассказ. В Бажане я пробыл недолго, всего около двух месяцев. Как только стихли последние песчаные бури, частые весной, я пересёк Великую Пустыню с одним из караванов, везущих плиты соли в Двахир. Достигнув Двахира – не без приключений, скажу я тебе, – я остановился в Дабе. Даб – грязноватый и весьма скучный городишко, и ему, по моему мнению, совсем не место в Красной долине. Красная долина… вот место, где стоит побывать, если хочешь узнать, для чего нам дана жизнь.
– Не отвлекайся, пожалуйста. – Беспокойные глаза наставника открыто выражали заинтересованность, хотя было заметно, что он не совсем понимает, о чем идет речь.
– В Дабе ко мне привязалась девочка по имени Тамара. Она подумала, что я знахарь, и попросила вылечить её мать от лихорадки. Но я ничего не смыслю во врачевании, и поэтому отказал ей. Она так горько плакала, что сердце мое не выдержало. Я нанял на свои деньги местного лекаря, но все было тщетно. Женщина умерла.
Хаук умолк, отягощенный воспоминаниями. Наставник Петр тем временем нервно заерзал на скамье. Если он чего-то не понимал и боялся, то постоянно шевелился: теребил одежду, вертелся на месте, поглаживал многострадальную бороду… Будучи человеком по своей природе мелочным и недалеким, из-за своей благообразной наружности наставник эсхатов производил прямо противоположное впечатление.
– Продолжай же, брат.
– Да, конечно. – Хаук выпрямился, протер глаза. – Я не знал, что с ней делать. В моих планах было посещение страны шухенов. Мне очень хотелось своими глазами увидеть легендарное озеро Кадих, посетить руины Куджиса, города нисифов, где, как рассказывают, до сих пор стоят развалины фермы, в которой томился в рабстве Бакуин. И я решил её взять с собой. Тамара была так убита горем, и едва ли замечала, что происходит вокруг.
На третий день пути мы остановились на ночлег в заброшенной мельнице, стоявшей на берегу сильно обмелевшей реки. Мы оба устали с дороги, и, скудно поужинав черствым хлебом, заснули.
Среди ночи я проснулся от шума. Кто-то пришел к нам в гости. Я разжег факел и спустился вниз. У покосившейся двери я обнаружил странную парочку – двух человек – одного, небольшого роста, в темном грубом балахоне, с глубоким капюшоном, как раз в таком, какой носят мистики, и, по-видимому, молодого парня, вся голова коего была обмотана черной повязкой. Самое странное заключалось в том, что он прекрасно все… видел.
