– Вот именно, ты его не знаешь. Посмотри, что он видит.
Ашант не понял, что произошло. Он моргнул, а когда открыл глаза, очутился в тёмном помещении, освещённом мучительным, пыльно-розовым светом, пробивавшемся сквозь сети черной паутины, откуда-то сверху. На стенах осыпалась толстая штукатурка, обнажив кладку из бордового кирпича. Пол прочно окутала непроглядная темно-серая муть, в которой то и дело возникало какое-то шевеление. Приглядевшись, воин увидел там множество угрюмых лиц, мечущихся из стороны в сторону, налезающих друг на друга, сливающихся в единое уродливое целое. Их пустые глазницы смотрели в никуда, черные рты что-то многоголосо шептали. От этих зловещих звуков, издаваемых ими, по спине воина поползли мурашки.
– Неужели у него такая чёрная душа? – пробормотал потрясенный Ашант. – Убери меня отсюда, пожалуйста.
Ещё мгновение, и он сидит на своём пеньке, в знакомой степи. Перед ним та женщина, в балахоне. Она откинула капюшон…
И Ашант увидел старика, древнего старика, настолько на вид дряхлого, что с трудом верилось в его реальность. Покрытое пигментными пятнами лицо было едва ли толще бумаги. Большие слезящиеся глаза умно и проницательно смотрели на воина, редкие взлохмаченные брови торчали во все стороны, как копья; лысая, яйцевидная голова поблескивала в свете костра. И ещё, старик был прозрачен, натурально прозрачен. Сквозь него хорошо виднелись грубые швы балахона. За спиной стоял, также бритоголовый, печальный юноша, в знакомом кожаном жакете. Ашант обратил внимание на его глаза – большие, выразительные, искрящиеся, несмотря на несколько удрученный вид, весельем.
– Вот так. – Голос старика еле слышался, он шелестел как степная трава; слова, исходящие из него, казалось, закручивались в спираль и величаво уплывали в неизвестность. – Я сделал всё, что мог. Больше я говорить не могу.
Ашант почувствовал смятение. Он был поражен.
– Кто вы? – запинаясь, спросил он.
– Меня зовут Кабема, – ответил старик. – Я, можно сказать, знаменосец. Если ты понимаешь, о чем я.
– А Найяль?
– Найяль… эх, Найяль. Я ведь даже не знаком с нею. Найяль – мать Тамары, она умерла от чумы, уже давно. Послушай меня, Алексей. Я знаю, что у тебя возникло много вопросов. Если бы я знал на них ответы. Я мог бы постараться, приложить усилие, провести еще один сеанс. Но будущее скрыто, и чуждая сила, Хаос, – рядом. Да и я… Я теряю свою силу, и все эти фокусы очень уж утомляют. Скоро меня не будет. С кем же останется Сандур? – Старик с грустью и нежностью посмотрел на юношу.
