конвенций,
интервенций,
деклараций
куда?..
Кто понимает - тот простит.
1978-1987
О. П.
В гордом одиночестве, в расцвете
творческих, мужских и левых сил
процветаю на родной планете
под надзором всех ночных светил.
Двадцать лет я обивал пороги
и, по счастью, не попал в струю.
На проклятой собственной дороге
двадцать лет, как проклятый, стою.
Шаг вперед - и грянет выстрел в спину.
два назад - и бездна, звезд полна.
Но границы жизни не раздвину,
а у смерти нет двойного дна.
Если век измерен, то не мною.
Все равно - не быть или не быть.
Слишком тесен мир перед войною.
Бескорыстно некого любить.
1983
x x x
Синяя роза, роза ветров!
Холод наркоза, железо в крови.
Бледные тени больничных костров,
в Летнем саду поцелуй без любви.
Вечная память тем, кто не спит!
Белая падаль с темных небес
падает, падает... Время стоит
наперекор, наперевес.
В Зимнем дворце никаких перемен.
Пара гнедых на Кузнецком мосту.
Черная "Чайка" уносит Кармен
ночь коротать на высоком посту.
Дворник листает английский роман.
Старый развратник зевает в кино.
Черные негры идут в ресторан,
белые негры стучат в домино.
Пива навалом, а водки - вдвойне.
Чеки не пахнут, как розовый сад.
Кто не погиб на афганской войне,
пьет за троих неизвестных солдат.
Синяя роза, роза ветров!
Весело дует подземный сквозняк.
В тусклых глазах выездных фраеров
нежно мерцает французский коньяк.
Дмитрий зарезан. Шлагбаум закрыт.
Хмурое утро Юрьева дня.
Русский народ у разбитых корыт
насмерть стоит, проклиная меня.
Тысяча лет вылетает в трубу.
В легких свистит отработанный пар
Все, что я видел во сне и в гробу,
запоминает районный радар.
В мирных окопах вечерней Москвы
синяя роза - ни свет ни заря.
Медные всадники без головы
на легендарной земле Октября...
1982
СТИХИ ИЗ БЛОКНОТА
Обогащайтесь! Деньги - не порок.
И даже их отдельный недостаток
уже причина, повод и предлог
для бешенства ночных авиаматок!
Но это диалектика любви
всемирной и воинствующей страсти!..
...Чужая кровь течет в моей крови,
чужая кровь мне сердце рвет на части.
1983
x x x
А. Лаврину
Гроб вылетает в трубу крематория,
долго и нудно, как спутник, летит
от моратория до моратория
мимо заветных шпионских орбит.
Кто там, в скафандре его деревянном,
вечность вкушает в текущий момент
и над чернобыльским меридианом
тает, как ангел и тайный агент?
Кто воскресает во мгле под эгидой
Девы и Рака из чрева земли
и, воспарив над моей Атлантидой,
топит от смертной тоски корабли?
