Все в "Новом мире", да и в Союзе писателей знали, почему Александр Трифонович периодически не приходил в редакцию, оставаясь дома иногда на две недели. Эта проблема являлась почти неизбежным результатом шести лет работы фронтовым корреспондентом и комиссаром в звании подполковника, начиная ещё с Финской кампании 1939-1940 гг. Все свои стихи и поэмы Твардовский сначала печатал во фронтовых армейских газетах. Печатал сразу написанное от руки, так как не знал, доживёт ли до продолжения. Это ясно видно по текстам. Боевой дух армии столь же важен для победы, как и артиллерия. Твардовский много лет был самым любимым поэтом не только фронта, но и всей страны (и оставался до 1970 года, хотя писал уже мало). Как бывший краткосрочный фронтовик в "чине" рядового пехоты, а потом и как генетик и биохимик, я знал, что это несчастье неизбежно возникало у некоторых бойцов и определялось физиологией, а не характером человека. "Наркомовские сто грамм", входившие в рацион на передовой, - от них почти никто не отказывался (а у комсостава ограничений в граммах часто не было). Алкоголь "сгорает" в клетках тела в калории намного быстрее, чем углеводы, и быстро даёт тепло. Но у некоторых людей возникает зависимость.
В ноябре 1971 года, перед последней операцией диагностированного метастаза в мозг от запущенного рака лёгких (он всегда курил дешёвые крепкие сигареты без фильтра, это тоже была фронтовая привычка), Александр Трифонович позвал своих уже взрослых дочерей, Валентину и Ольгу, чтобы попрощаться навсегда:
"[?]Не вспоминайте меня пьяного, вспоминайте только трезвого, - сказал им отец и рассказал притчу: - Посмотрите про Ноя в Библии[?] Он начал возделывать землю, насадил виноградник[?] выпил вина и опьянел и лежал обнажённым в шатре своём. Хам, сын его, увидев наготу отца своего, посмеялся, вышел и рассказал братьям[?] Шем и Иафет взяли одежду, пошли задом и покрыли наготу отца своего[?] лица их были обращены назад[?] наготы отца своего они не видели..."
Книга Солженицына начиналась историей публикации "облегчённого" варианта повести "Щ-854" (название "Один день Ивана Денисовича" предложил позже Твардовский), принесённой Львом Копелевым в "Новый мир" в конце 1961 года и отданной редактору отдела прозы Анне Самойловне Берзер, чтобы она уже передала рукопись лично Твардовскому.
Долгохранимая и затаённая моя рукопись пролежала на столе у А.С. Берзер целую неделю неприкрытая, даже не в папке, доступная любому стукачу или похитителю[?] А.С. определила, что любой из членов редколлегии непременно эту рукопись перехватит, зажмёт, заглотнёт, не даст ей дойти до Твардовского. Значит, надо было исхитриться перебросить рукопись через всех них, перешвырнуть через топь осторожности и трусости - и в первые руки угодить - Твардовскому[?] Ушло на это время. Ещё ушло - на ожидание, пока Твардовский вернётся из очередного приступа своего запоя[?]"
