— Ну и где же твоя молодая? — спросил его приятель Михаэль, когда он с детьми и внуками вернулся домой.
— Скоро приедет, осталась документы оформлять.
— А на что побьемся, что не приедет?
— Спятил ты, что ли? — засмеялся Моти. — Ну что я с тебя возьму? На что хочешь.
— На сто долларов?
— Что так мало? Давай уж на тысячу!
— Да хоть на сто тысяч.
— Брось ты, не дури. Как это — не приедет?
— А вот так. Ладно, давай на бутылку, — сказал Михаэль. Вспомнил, что имеет дело с израильтянином, и уточнил: — Водки. Только импортной.
А через неделю Моти получил от Инессы письмо. На таком английском, что пришлось просить сына, чтоб помог перевести. Сложные, длинные фразы и много длинных слов. Видно, и ей кто-то помогал писать. Начиналось оно хорошо: «Мотинька, сердце мое золотое, как я по тебе скучаю…» Но дальше шло такое, что понять это было никак нельзя, не помогал и перевод. И только в конце стояло отчетливо: «…пишу и плачу. Прощай навсегда, мой дорогой и незабвенный, прощай, мой царь Соломон премудрый…»
Русскому Михаэлю очень хотелось позлорадствовать над приятелем и стребовать с него бутылку, но он видел, что тот совершенно убит, и стал его утешать:
— Да это все ментальность, я же тебе говорил.
— Нет, невозможно ничего понять! Ты себе, пишет, содержанку покупал, домработницу нанимал, а не жену брал любимую! Ты меня, пишет, оскорбил до глубины души! Да если б я содержанку покупал, я бы себе помоложе нашел и получше!
— Погоди, она еще одумается…
— Да я видеть ее не хочу! Чем это я ее оскорбил? Это она меня оскорбила до глубины души! Уж кажется, ничего не жалел, голую-босую ее взял, все обязался ей обеспечить, за подписью и печатью…
— Э, да вы соглашение подписывали, — догадался Михаэль.
— А как же!
— Ну, вот тебе и причина.
— И там все обговорено так, что лучше ей и желать нельзя, да чего, даже в церковь разрешил ходить, просил только Иисуса своего не вносить в дом…
— У нас так не привыкли. У нас, — ухмыльнулся Михаэль, — когда любовь, про деньги не говорят.
— Да она так и пишет! Ты, мол, вырос среди людей, для которых деньги самое главное, а я не так… Она не так, а? Зачем же она тогда подписывала?
— А бумага по-английски? Ты ей копию дал?
— Конечно, дал. По-английски.
— Мм-м… А кому после смерти все завещал?
— Нет, зачем она тогда брак оформляла, ты можешь это объяснить? Голову мне морочила, в такие расходы ввела? Да хрен с ними с деньгами, еще дешево отделался… Кому завещал? Детям, понятно. Что без нее наживал, ясное дело, должно отойти моим детям и внукам. Ведь не ее же сыну! Думаешь, из-за этого?
