– Марина сказала, когда похороны?
– Чьи именно? – внятно спросил Димка. Время лечит. Нижняя челюсть мужа приходила в норму.
Брусилов отчаянно заметался по кухне. Осмысливая данный вопрос, он не решался задать новый, куда более страшный, – «кто еще?..» Бедняга бледнел на глазах. И эти с силой сжатые в кулак пальцы…
– У нас, слава Богу, все живы, – перекрестилась Наташка.
– А… у нас? – напряженно спросил Юрик.
Я не выдержала этой пытки:
– А у вас пока точно не все дома!
– И… и кого нет?
– Первым делом, не «кого», а «чего»! – внесла поправку Наталья. – Совести у вас нет. И ума. Маринка с твоей мамочкой в местной больнице. Лечатся от вашего с братиком пьянства, обернувшегося белой горячкой.
– Дима, я что, поднял на кого-то из них руку? Ч-черт! Ничего не помню. Я же, ты меня знаешь, не пью. Тем более, до стадии такого беспамятства. Пару рюмок исключительно по поводу, за компанию, да и то без удовольствия.
Димка глубоко вздохнул, махнул на своего коллегу рукой, как на человека не совсем безнадежного, и пожелал всем хорошо выспаться. Благо никому никуда торопиться не надо. Вопрос с пятидневным отсутствием анестезиолога на работе решен. Тем более что понедельник – день неоперабельный, есть время для технической замены Брусилова. Лично ему, Димке, с травмированным подбородком трудно сейчас вести какие-либо разговоры, а поэтому он и не намерен делать это.
Брусилов взглянул на нас Наташкой. Стараясь не встречаться с ним глазами, мы обе уставились на чайник, который Юрка так и не удосужился включить. Он понял это по-своему и предложил поужинать. Хотя бы кипяточком, если не найдем заварку. Димка решительно встал, но тут же решительно сел. Наверное, забыл про другие травмированные части тела, они о себе и напомнили.
Ужин, более приличествующий раннему завтраку, как влетел, так вылетел из головы. Все выразили готовность к транспортировке Дмитрия Николаевича в кровать. Мою помощь привычно отвергли. В первую очередь сам Димка. То ли потому, что я вроде как уже заработала свое право на отдых, то ли опасался лишних травм. Так или иначе, но я не успела выяснить у Юрия Сергеевича некоторые любопытные обстоятельства. Зато успела увидеть другое, недоступное остальным: в окне, выходящем на террасу, мелькнуло и тут же скрылось чье-то лицо.
Сказать, что я босыми ногами приклеилась к полу, нельзя. У меня просто не хватало сил шагать за остальными. Наверное, со стороны я казалась образцом бесстрашия. Стояла и упрямо пялилась в окно до тех пор, пока в дверь что-то не стукнуло. Тогда я попыталась сконцентрировать взгляд на двери, ибо не помнила, чтобы ее закрывали на ключ. Этот маневр мне не удался. Голова на сто восемьдесят градусов не поворачивалась. А потом ноги сами понесли меня по коридору в комнату. Я даже не выключила в кухне свет. Зато закрыла дверь на защелку и только потом подумала, что зря запаниковала. Димка не мог так быстро заснуть, а значит, защита мне обеспечена. И, скорее всего, домой возвратился Борис. Или другой член нашей команды. Все же не могут поместиться в садовом домике. А что касается стука – ну споткнулся возвращенец.
